Майк Гелприн - Намордник
– Зачем же когда угодно, – улыбнулась Полина. – Вы ведь пойдёте вечером с Семёном гулять? Давайте, там и встретимся, хорошо? И спасибо вам.
– Понимаете, Семён – не просто собака. То есть он собака, конечно, но для меня – гораздо больше, чем обычный пёс. – Андрюха сам не знал, почему он разоткровенничался с малознакомой по сути девушкой. – Иногда я думаю, что он – просто моё отражение в зеркале. Ну, в таком, несколько кривом, искажающем видимое изображение. А так мы с ним очень похожи. По характеру. И потом, он у меня один, так же, как и я у него.
– Вы никогда не были женаты?
– Нет, никогда, и, наверное, уже не буду. А вы – вы замужем?
– Была. Давно, десять лет назад. И недолго. Наверное, я не приспособлена для семейной жизни. Знаете, бывают синие чулки. Так я, наверное – ультрамариновый. Если не ультрафиолетовый. А почему вы сказали, что никогда не женитесь? Вы женоненавистник?
– Боже упаси. Я… Понимаете, вот вы сказали, что вы – синий чулок. Боюсь, что со мной та же история, только в квадрате.
– Как это в квадрате? – засмеялась Полина. – Вы математик?
– Да нет. Инженер. Тот самый, задрипанный, из анекдотов. А вы?
– А я, представьте, немного математик. Если таковым может считаться учительница математики в школе. В общем, отнюдь не Софья Ковалевская.
Полина замолчала. Запас слов у Андрюхи тоже внезапно иссяк. Они шли рядом по заросшему бурьяном напополам с чертополохом пустырю, и Андрюхе мучительно хотелось сказать что-нибудь умное и хорошее, но в голову как назло лезли только фразы из репертуара дурацкого намордника.
– Как вам понравился намордник? – выдавил он из себя наконец.
– Вы были правы, Андрей, это явное надувательство. Марта прилежно произнесла большинство фраз из вашего списка. Не забывая называть меня хозяином и Андрюхой-саном.
– Чёрт, я совсем забыл про это, – всплеснул руками Андрюха. – Там же надо было очистить память и представиться заново. В инструкции написано, но так коряво, что я с трудом разобрал. Постойте, Полина, вам не кажется, что мы отвлеклись, предоставив собак самим себе? Семён, он, знаете, хотя и…
– Да, действительно, – задумчиво сказала Полина, – мы отвлеклись. Только я вам вчера правду сказала – для Марты сейчас безопасный период, так что Семёну ничего не обломится. И не надейтесь, – засмеялась она.
– Жалко, – сказал Андрюха, – ему и так редко что обламывается.
Полинина квартира оказалась точной копией Андрюхиной, только порядка в ней было гораздо больше. Андрюха и сам не понял, как получилось, что он напросился на кофе, и сейчас сидел на табуретке, наблюдая за плавными движениями занятой готовкой девушки. «Красивая, – тоскливо подумал Андрюха, – а тут я со своей закомплексованностью. Ладно, сейчас выпью чёртов кофе, раз напросился, и уйду домой. К Семёну, а то оставил его одного на ночь глядя, пёс наверняка беспокоится».
– А сдать его обратно можно? – спросила Полина. – Ну, намордник. Забавная, конечно, игрушка, но практически бесполезная. И, наверное, дорогая.
– Не знаю, – признался Андрюха. – Думаю, что вряд ли. Мне так задурили вчера голову, что я даже забыл спросить. Но для меня ничего в этом необычного нет, я вечно умудряюсь влипать в истории. А знаете, пока варится кофе, давайте-ка я его перенастрою. Послушаем, что скажет Марта. Нехорошо всё-таки, что она называет вас чужим именем.
– Приветствую тебя, Полина-сама, хозяйка, – произнёс намордник после того, как был надет на Марту.
– Другое дело, – обрадовался Андрюха. – Очень вкусный кофе, спасибо.
– Моя хозяйка Марина-сама – очень красивая и достойная женщина, – выдал вдруг намордник. – И одинокая как ива у императорского пруда. И желанная как юная гейша в чайном домике, что на лужайке в саду камней.
– Марта, прекрати немедленно! – закричала Полина.
Она стремительно покраснела. Покраснел и Андрюха, он вертел в руках чашечку с кофе и снова мучительно подбирал слова, силясь хоть что-то сказать.
– Она права, – внезапно услышал Андрюха свой голос. – Красивая и желанная.
– Что вы сказали, Андрей? – на глазах у Полины появились слёзы. – Или это опять намордник? Я…
– Нет, это я сказал, – выпалил вдруг Андрюха. – «Чёрт, откуда во мне эта решительность, – подумал он».
– Вот как. Значит, намордник ни причём?
– Нет-нет, я не уверен, – вновь скис Андрюха. – Мне кажется, что я, но может быть, вовсе не я. А он, намордник. Словно его не на Марту, а на меня надели.
– Достойный самец, Полина-сама, хозяйка, – встрял намордник. – Нет ничего более привлекательного, чем проснуться утром в объятиях хорошего, воспитанного самца.
Чашка выпала у Андрюхи из рук. Кофе выплеснулось и растеклось по полу причудливой лужей. Он встал, переступил через лужу, шагнул вперёд. Полина поднялась ему навстречу, и он, плохо сознавая, что делает, привлёк её к себе.
– Спокойной ночи, Андрюха-сан, Полина-сама, – сказал намордник. – Я удаляюсь.
– Надувательство, – прошептала Полина. – Тебе не кажется, что это явное надувательство?
– Профанация, – подтвердил Андрюха. – Японские штучки. Ты слышала – нам пожелали спокойной ночи.
– Слышала, – Полинино лицо вдруг приблизилось и оказалось совсем рядом. – Обманщики. «Спокойной ночи» – о каком, интересно, спокойствии может идти речь.
