Айзек Азимов - Оружие
Теперь предстояло заняться поисками местонахождения рудиментола. Оглядывая сумеречное пространство лаборатории, подавленный его величиной и загадочностью, Кельвин впервые понял сложность поставленной им перед собой задачи, остановился и стал размышлять.
По-видимому, лаборатория организована в порядке, привычном для марсиан. Значит, сначала следует отыскать химический отдел; если эти поиски не увенчаются успехом, тогда — при условии, конечно, что его не обнаружат — секцию биологических исследований.
Подъемник, смутно различимый в синем полумраке, маячил где-то справа. К счастью не отключенный на период релаксации, он доставил Кельвина на самый нижний этаж с такой скоростью, что по прибытии пришлось потратить пару минут на переведение духа.
Кельвин рискнул зажечь фонарик. Тонкий лучик обежал окружавшие землянина гигантские конструкции, уходившие во тьму. Кельвин не понимал, для чего они предназначены, хоть на Земле по виду многих приборов мог бы определить их назначение, но одно ему было ясно — эти сооружения не могли иметь никакого отношения к химии. Осторожно продвигаясь по узким проходам, все время освещая перед собой путь, он скоро оказался на относительно открытом пространстве.
Похоже, здесь машинное отделение. Справа покоилась огромная махина двигателя, даже в бездействии сохранявшая устрашающую ауру силы и мощности. Впереди возвышался небольшой томный генератор, вызвавший у Кельвина некоторый интерес, поскольку на его родной планете еще не преуспели в изучении этого вида энергии.
Но так как время у него было ограничено, пришлось поторопиться. Он заглянул в комнату, заставленную низкими столами, на которых лежали какие-то покрытые чехлами предметы. Узнав запах формалина, Кельвин с некоторым трепетом предположил, что очутился в анатомической лаборатории, и вздрогнул при мысли о том, что именно могло таиться под этими чехлами. Еще несколько шагов — и землянин оказался среди множества металлических клеток, населенных зверями. Почуяв постороннего, марсианские уомбо и скораты, обычные земные белые мыши запищали и в тревоге заметались от стенке к стенке. Кельвин поспешил удалиться.
Он миновал множество полок, заполненные кубической формы сосудами с застывшими странными насекомыми, с пробирками, где копошились марсианские бактерии, оптикой. Кельвин чувствовал себя посетителем музея, который на каждом шагу натыкается на удивительные экспонаты. Так он проблуждал довольно долго, пока не попал в помещение, напичканное причудливыми агрегатами, отдаленно напоминающие приспособления земных химиков. Разделенная на несколько отсеков низкими, едва достающими до пояса, перегородками, она была уставлена мириадами контейнеров — стеклянных, парафиновых, резиновых, — содержащих бесконечное разнообразие контрольных растворов. И над всем этим царил тот знакомый — острый, слегка кисловатый — химический запах, который сразу вызвал к жизни воспоминания о занятиях химией в колледже.
Направленный вверх, луч фонарика уткнулся в потолок, являвший ся начальным уровнем следующего этажа. Один из бесчисленных лифтов оказался рядом, Кельвин ступил на платформу' и бесшумно понесся наверх.
На следующем уровне, как и на третьем, четвертом, взгляд его встречал одно и то же зрелище — несметные количества химической посуды: колбы, бутыли, бюреты, реторты, пипетки, самой разнообразной формы стеклянные изделия, резиновые шланги, фарфоровые ступки, платиновые тигли.
Затем последовал этаж, где размещались экспериментальные лаборатории. В самом центре помещения находилась огромная емкость, заполненная зеленоватым клубящимся газом, очевидно хлором, и серией самым замысловатым образом подключенных к ней трубок (в данный момент перекрытых зажимами), соединенная с крошечной колбой, содержавшей бесцветную жидкость. Поодаль две бюреты, каждая в ярд длиной, медленно роняли по капле мутную жидкость в мензурки, наполненные булькающим, пурпурного цвета раствором.
В дальнем конце помещения поблескивала паутина трубок, в центре которой, словно паук, сидел на небольшом огне стеклянный сосуд. Вязкая красная жидкость бурлила и кипела, испуская слабый смолистый аромат.
Этажи, мимо которых промчал Кельвина лифт, казались бесконечными. После семнадцатого пошли аналитические лаборатории. На двадцать пятом он увидел знакомые установки для исследований по органической химии, на тридцать пятом явно занимались физхимией, на сороковом — биохимией.
Кельвин почти не оглядывался по сторонам, он мог думать лишь о собственном проигрыше. Ни малейшего намека на существование рудиментола, на его природу и способ получения. Ни на одном из этажей он не обнаружил никаких записей или папок, не говоря уж о чем-нибудь хоть отдаленно напоминающем библиотеку химической литературы.
Оставался необследованным лишь самый верхний уровень и сейчас Кельвин видел, что и здесь практически пусто. Огромное, насколько Кельвин мог судить в этом синем полумраке более сотни ярдов по каждому из трех измерений, пространство было занято какими-то приземистыми, кубической формы конструкциями, расположенными вдоль стен.
Они, совершенно одинаковые, окружали по периметру все помещение, количество их измерялось сотнями. В ярд высотой, при такой же ширине и глубине, каждый сосуд покоился на четырех низких ножках. Сторона, обращенная к зрителю, казалась сделанной из матового, напоминавшего стекло, материала, остальные три были металлическими.
На каждом из сосудов виднелась выгравированная золотом надпись, состоявшая из двух строк. Обе они были выполнены марсианским письмом: иероглифика и цифры. Надпись на ближайшем сосуде гласила «Отчет. 18».
Разглядывая помещение сузившимися от напряжения глазами, Кельвин принялся размышлять. Отчет? О чем именно? Логика подсказывала, что эти сосуды могли содержать записи — отчеты о химических опытах, выполненных марсианами. Своего рода химическая энциклопедия. С жадным любопытством он приблизился к одному и заметил цифру, означавшую порядковый номер. Он выбрал сосуд с пометкой «1».
Пальцы обнаружили выпуклую пластину в верхнем правом участке передней стенки. Легким нажимом Кельвин отвел пластину в сторону и нащупал крохотный рычажок в центре полукруглой щели. Не тратя времени на колебания, он слегка передвинул его влево, и полупрозрачная стеклянная панель ожила — ярко освещенная, она напомнила голубые телевизионные экраны далекой Земли. Но на этом всякое сходство кончалось, ибо снизу вверх по экрану поползла длинная колонка текста. Изучать марсианский язык — задача нелегкая, сложно запоминать слова, которые не можешь ни произнести, ни узнать на слух. И сейчас Кельвин разбирал написанное едва ли не по слогам, таким сложным оказался этот фрагмент технического текста. Но дошка оказалась правильной. Перед ним находилась энциклопедия, выстроенная в алфавитном порядке.
