Евгений Торопов - Сталкер-2, или Воспоминание о Зоне
Путин: - Во-первых, без меня вы здесь и часа не выдержите.
- А во-вторых?
- А во-вторых, здесь не возвращаются тем путем, каким приходят. Так что прошу... - делает жест. - Идите оба.
- А нельзя ли туда бросить вначале гаечку? - Геращенко показывает гайку на ленте.
- Пожалуйста.
Путин достает дымовую шашку, приоткрывает дверь и бросает. Из щелей лезет дым. Затем он силком заталкивает их внутрь, закрывает за ними тяжелую дверь, припирает ее спиной и вытирает пот со лба. Прощально машет рукой. Затем говорит растерянно:
- Я не могу влиять на процессы в Зоне. Она слишком большая, непредсказуемая...
Из-за двери слышны крики депутатов, споры, шум. В дверь долбятся. Через паузу, отталкивая Путина от двери, из Зала вываливаются оба Геращенко и Чубайс, все в рваных лохмотьях, взлохмаченные. В грязных пятнах (например от торта).
Путин, распахивая объятья: - А вы, наверное, прекрасные люди. Я, правда, и не сомневался почти, но все же вы такую муку выдержали... А это самое страшное место в Зоне. У нас его называют "мясорубкой". Сколько здесь людей погибло!
И говорит в сторону (зрителям), прикрывая рот ладонью:
- Дело в том, что здесь надо обязательно кого-то сдать, чтобы остаться живым самому.
Теперь они в Белом Доме, перед Залом, где заседает Правительство. Здесь и есть та самая Комната исполнения желаний.
Геращенко: - ...ведь вы приводили сюда множество людей...
Путин: - Не так много, как бы мне хотелось...
Геращенко: - Ну-у, все равно, не в этом дело... Зачем они сюда шли? Чего они хотели?
Путин: - Откуда мне знать? Помню, например, был здесь Кучерявый мечтал всех чиновников пересадить на "Волги".
- Вышло?
- Не-а. Ведь исполняются только самые сокровенные желания. И так многие здесь. Приходят с намерением сделать людям добро, а вместо этого получают какие-то квартиры и коттеджи.
Геращенко: - А сами вы никогда не хотели этой комнаткой, э... попользоваться? А?
Путин: - А... а мне и так хорошо.
9.
Вновь Березовский, Волошин и Абрамович.
- Пора сматываться. Сколько здесь? - Волошин кивает на туго набитую коробку примерно из-под ксерокса в руках Березовского. - До пенсии хватит?
- Это вместо пенсии. Ты меня сбил со счета.
- Давай еще нескольких примем и на этом баста.
Абрамович: - Однако, главное вовремя остановиться! И... пообедать.
Волошин: - В Швейцарию!
Березовский: - В Израиль!
Абрамович: - Э-э... На... на... однако, на Аляску!
10.
Путин вернулся домой к дедушке Ельцину. Плачет на его груди. Тот его гладит по головке.
Путин: - Если б вы только знали, как я устал.
Ельцин: - Успокойся!
Путин: - Они же не верят мне! Никто! У них же... орган этот, которым верят, атрофировался!
Ельцин: - Успокойся!
Путин: - За ненадобностью!...
Ельцин: - Перестань, перестань. Ты ляг, понимаешь. Не надо... Ты ляг, ляг.
Путин стягивает одежду и валится на кровать. Ельцин помогает ему и садится рядом.
Путин: - Боже мой, что за люди...
Ельцин: - Успокойся... Они же не виноваты... Их пожалеть надо, а ты сердишься.
Путин: - Они ведь каждую минуту думают о том, чтобы не продешевить, чтобы продать себя подороже! Они ведь живут "только раз"! Разве такие могут во что-нибудь верить?
Ельцин гладит его по голове.
Путин: - Все меня обманывают! Кого же мне водить туда? А самое страшное: что не нужно это никому. И никому не нужна эта Комната. И все мои усилия ни к чему!
Ельцин обтирает ему лицо платком. Путин громко сморкается в платок.
- Не пойду я туда больше ни с кем.
Ельцин отходит от него, садится на стул, достает сигареты. И говорит, обращаясь к зрителю.
- Вы знаете, все были очень против. Вы ведь, наверное, уже поняли, он же блаженный. Над ним вся округа смеялась. А он растяпа был, жалкий такой... Но я никогда не жалел. Никогда. И горя было много, и страшно было, и стыдно было. Просто такая судьба, такая жизнь, такие мы. А если б не было в нашей жизни горя, то лучше б не стало, хуже было бы. Потому что тогда и... надежды тоже бы не было. Вот.
11.
Татьяна, замотанная платком, держит в руках книжку. На столе стоят часы. Вдруг стрелки начинают быстро крутиться то в одну сторону, то в другую, то в противоположные стороны. Два бокала поднимаются над столом и чокаются краями. Слышен шум приземляющегося самолета Аэрофлота. Дребезжание стекол. Звучит музыка M. Farmer.
к о н е ц
