Елена Логунова - Семь секунд до конца света
– Посмотри сюда, – сказал старик. – Скажи, та вещь, которую ты видел, была похожа на эту?
Рури очнулся от печальных и тревожных дум, послушно посмотрел и энергично закивал:
– Точно такая же!
Светлейший небрежно отбросил книгу в сторону.
– О мой повелитель! Можно я посмотрю поближе? – Мальчик умоляюще сложил руки.
– Нет, – сухо сказал старик. Сказал, как отрезал. – Это очень плохая вещь. От нее можно заразиться.
– Заразиться?
– Опасно заболеть.
– Но вы…
– Я могу к ней прикасаться, ибо я Светлейший! – Вынужденный давать объяснения, старик рассердился. – Боги хранят меня! Но ты – другое дело, ты – не я! Если ты прикоснешься к этой вещи, то обязательно заболеешь и, может быть, даже умрешь.
Ты непременно умрешь, добавил он про себя.
У входа беспокойно шевельнулась темная тень: Пап-Беспалый, Главный над стражами, бесшумно переступил с ноги на ногу, напоминая о себе. Старик слегка повернул голову.
– Клянусь, это умники! – сказал Пап, поймав вопросительный взгляд Светлейшего.
Любопытный мальчик насторожил ушки. Заметив это, старик жестом велел ему выйти вон. Ребенок послушался, но, едва выйдя из покоев, приник глазом к дырочке в полотнище, закрывающем дверной проем. В глазок мало что было видно – в основном квадратную спину Главного над стражами. Пап шевельнул лопатками. Поняв, что здоровяк Беспалый побаивается Светлейшего, Рури злорадно усмехнулся: не он один боится древнего старца!
– Ты клянешься? – Голос старика был опасно спокоен. – А не ты ли уже клялся мне, что с умниками покончено и последний книжник испустил дух в ременной петле на суку ледяной сосны?
Пап беспокойно зашевелился.
– Мой повелитель! – В голосе Главного над стражами звучало желание оправдаться. – Должно быть, это самая последняя маленькая колония, о существовании которой мы не подозревали. Она находится так далеко от Города, что мы узнали о ней только случайно. Мальчик сказал ведь, он заблудился в Светлом лесу, а кто-то из них наткнулся на него и привел в свое логово – конечно, только для того, чтобы втянуть ребенка в преступную шайку…
– Его звали Миим, – забыв, что его отослали прочь, вмешался Рури. Шагнув в покои, он зачастил: – Миим, мальчик, он был только на полголовы выше меня, но умел замечательно метать камни, так далеко и метко, как не умеет даже сам Зизу, Главный над охотниками!
– Вот как? – произнес Светлейший, широко открывая глаза. – Об этом ты мне ничего не говорил!
Плохо дело, с досадой подумал он. Значит, они умеют замечательно метать камни. Что там у них, интересно, – усовершенствованная праща, какой-нибудь прототип катапульты? Плохо, очень плохо! Ребенок сказал, что у них есть книга или даже книги, ладно, если это сборник старинной земной поэзии, а если какой-нибудь технический справочник? Да нет, справочник – это тоже не страшно, успокоил он себя. Справочник слишком сложен для них, даже если кто-то там еще помнит новосолярный, но вот если это обыкновенный детский учебник… Да, учебник – это хуже всего, а ведь именно простейшие школьные учебники были буквально в каждой семье, даже если это была семья рыбака или охотника, живущего вдали от Города.
Эх, не всех он тогда убрал! В Городе организовать массовое убийство было просто, потому что жертвы были на виду, но эти одиночки, забившиеся в леса, годами не давали о себе знать, и кто-то, конечно, уцелел.
– Гругля мне, быстро, – повелел старик, неожиданно легко поднимаясь с покрытой меховыми шкурами скамьи. – Отряд не поднимать, со мной поедете только вы двое.
Пап молча кивнул и вышел, торопясь исполнить распоряжение повелителя. В открывшуюся на мгновение дверь потянуло холодом. Рури зябко закутался в свою потертую меховую накидку. Дракон, из шкуры которого мать скроила ему плащ, очевидно, умер от старости и перед смертью долго болел. Шкура была лысой, как колено.
– Ты покажешь нам дорогу, – сказал Светлейший.
Мальчик молча кивнул, стуча зубами.
– Мерзнешь?
Светлейший сдернул с лавки покрывающую ее меховую шкуру и бросил Рури. Тот с благодарностью принял мягкое ворсистое полотнище и плотно завернулся в него.
Нет, все врут, будто Светлейший жестокий старик и вообще не человек. Какая теплая шуба!
– Располагайте мною, мой повелитель! – расправив остренькие плечи, пылко воскликнул Рури.
– Непременно, – холодно, одними губами улыбнулся старик.
Ладно, подумал он про себя. Кажется, мальчишку можно приручить – до поры до времени, конечно, пока из волчонка не вырастет волк. Впрочем, можно не спешить: если ребенок окажется так же предан, как смышлен, он будет даже полезен. Кто знает, может быть, я даже сделаю его своим наследником!
– Все готово, мой повелитель, – сказал Пап-Беспалый, бесшумно возникая на пороге.
Светлейший вышел во двор, Рури быстро семенил сзади, но, увидев оседланного верхового гругля, не сдержался и вприпрыжку выбежал вперед.
– Ух ты! – звонко воскликнул он, не скрывая своего восторга.
– Чей это гругль? – отрывисто бросил старик, придирчиво оглядывая невзрачное на вид животное.
– Мой собственный, повелитель, – сказал Пап. – Его зовут Багрец. Это хороший гругль. Он, конечно, не красавец, но быстр и вынослив. Я подумал, что вы не захотите взять Колокольчика.
– На этот раз ты правильно подумал, – коротко заметил Светлейший.
И, не удержавшись, съязвил:
– Это редкость!
– Вы не хотите взять Колокольчика, мой повелитель? – удивился мальчик.
Хмурый Пап тут же отвесил ему звонкую затрещину, наказывая за вольность.
– Колокольчик слишком бросается в глаза, – машинально ответил Светлейший.
Он подошел к могучему животному и подергал пристяжные ремни на правом боку.
– Упряжь вполне надежная, не сомневайтесь, мой повелитель, – заверил его Пап.
Ага, не сомневайтесь, внутренне усмехнулся Светлейший с превеликой язвительностью. Как же! Ищи дурака! Нет, мой дорогой, это мы уже проходили: наш собственный любимый старший брат, Его Высочество наследный принц Момо Веселый, сломал себе шею, свалившись с верхового гругля! К счастью, бедняга совсем не мучался, ибо упал точнехонько темечком вниз.
Это же нужно было еще так точно рассчитать, с гордостью подумал Светлейший, чтобы петля подножки лопнула не сразу, а лишь тогда, когда гругль принца набрал полную скорость! Он вспомнил, как виртуозно подклеивал глубоко надрезанный ремень составом для заращивания резины, и снова, хотя прошло столько лет, почувствовал удовольствие от хорошо выполненной работы.
– Я сам. – Светлейший отмахнулся от Папа и легко вскочил на подножку справа: он предпочел быть только пассажиром, не собираясь управлять незнакомым животным.
