Алексей Калугин - Форс-мажор (сборник)
А вот интересно, что думает по этому поводу простой московский таксист?
– Извините, – посмотрел я в затылок водителю. – Можно поинтересоваться, как вы, лично вы, относитесь к проблеме озера Байкал?
Не оборачиваясь и даже в зеркало на меня не глянув, таксист поднял правую руку и основательно почесал стриженый затылок.
Ну, давай же, дорогой, скажи что-нибудь веское! Изреки какую-нибудь вековую народную мудрость!
– А где это?
– Что? – не понял я.
– Байкал ваш.
– В Сибири…
– Тю! – таксист помахал рукой в воздухе. – Так мы ж в Москве!
– Но Сибирь – это Россия.
– А мне-то что? – пожал плечами шофер. – Я дальше Волоколамска никогда из Москвы не уезжал. Сибирь… – Водитель крутанул головой, как будто смешок проглотил. – Но, – веско! – Курилы японцам не отдадим!
Вот оно! Исконно русское мышление! Байкал нам нафиг не нужен, потому что он и без того наш, но Курилы супостату не отдадим!
Да, тут было над чем подумать. И времени поездки от Шереметьева-2 до «Балчуга» для этого было явно маловато.
– Приехали, – сообщил шофер, затормозив у входа в гостиницу.
Он обернулся, положил локоть на спинку водительского сиденья и посмотрел на меня с такой улыбкой, будто собрался позволить мне забрать Курилы.
Я улыбнулся в ответ – спасибо, не надо – и полез в карман за бумажником.
– Можете расплатиться уинами, – не понял моей улыбки шофер.
Дались же им эти уины! От них же никакого проку, если нет информационного пространства!
– У меня есть рубли. – Я раскрыл бумажник. – Сколько?
– В уинах дешевле будет, – шофер чуть прищурил левый глаз, словно собирался подмигнуть мне заговорщицки.
– Сколько? – я достал из бумажника деньги.
Шофер отвернулся недовольно и щелкнул пальцем по кнопке. На кассовом табло загорелась сумма к оплате – 320 рублей. Еще десять процентов чаевых, ладно.
– Прошу вас, – я протянул шоферу ровно 352 рубля.
Таксист забрал деньги, сунул мне в руку чек и, опустив клавишу на панели управления, открыл заднюю дверцу.
– Всего доброго, – сказал я, выбираясь из машины.
Рядом уже суетился швейцар-негр в малиновой ливрее с золотыми позументами, так и норовивший вырвать у меня из рук саквояж.
– Благодарю, помощь мне не нужна.
Швейцар недовольно засопел, шевельнул вывернутыми ноздрями и с обиженным видом отошел в сторону. Да, вот чего негру не хватало, так это широкой, окладистой бороды, которую можно степенно оглаживать, стоя в сторонке и предаваясь возвышенным думам о судьбе родины.
* * *Номер люкс 412 был постоянно зарезервирован за Мировым экологическим форумом. Точно так же, как еще семь номеров на разных этажах гостиницы. Не сказать, чтобы «Балчуг» ломился от посетителей, но так оно было спокойнее, надежнее, да и солиднее, в конце концов. Портье вокруг меня едва лезгинку не станцевал, стоило мне показать золотую карточку «Службы Путешествий». Тут же коридорного свистнул, чтобы он мой багаж на четвертый этаж доставил. То, что из багажа у меня оказался только саквояж, который я никому не хотел доверять, страшно обескуражило как портье, так и коридорного, а также горничную, которая тоже на что-то рассчитывала.
Поднявшись в номер, я сунул в руку увязавшемуся таки за мной коридорному двадцатку и захлопнул дверь у него перед носом. Не хватало только, чтобы он начал демонстрировать мне все достоинства номера, в котором я останавливался уже в пятый… Или в шестой раз?
Я поставил саквояж на журнальный столик в гостиной, снял пиджак, кинул на спинку стула, распустил узел галстука, глубоко засунул руки в карманы и посмотрел по сторонам. С последнего моего посещения в номере почти ничего не изменилось. Если не считать ночника в виде китайского фонарика на стене. Прежде на этом месте висела полочка с фигуркой гондольера, у которого при хлопке зажигался тусклый огонек на кончике весла. Я достал из кармашка часы, щелкнул крышкой и посмотрел на циферблат.
Без пяти четыре.
Что ж, очень хорошо. Сегодняшний вечер у меня был свободен.
Я подошел к огромному, едва не в полстены, бару, открыл холодильную стойку и не спеша изучил ассортимент. Выставка была замечательная. Скользнув взглядом по этикеткам, я остановил выбор на ледяном чае с лимоном.
Подхватив одной рукой бутылку, другой – тяжелый четырехгранный стакан, я ногой подтолкнул кресло к невысокому шестиугольному столику из карельской березы. Устроившись в кресле, я налил себе стакан чая и, мысленно отсалютовав всем, кто был рад или вовсе не рад видеть меня в Москве, сделал два больших глотка. Чай был хорош! Прохладный, чуть кисловатый, пузырьки углекислоты приятно щекочут небо.
Ах, блаженство!
Я положил голову на спинку кресла и прикрыл глаза. Вот так можно сидеть и не только ничего не делать, но даже и не думать ни о чем. Час, другой, третий… Интересно, на сколько меня хватит? Или, если повернуть вопрос иначе, на сколько мне хватит чая? Потому что сидеть в кресле без чая совсем скучно.
Приоткрыв один глаз, я посмотрел на застывший серой глыбой в углу телевизор. Модель с голосовым управлением. Чтобы этот ящик работал как следует, на него нужно орать, потому что простых, тихих слов он не понимает. Или не желает понимать. А может быть, его специально так настроили на заводе?
Россия…
Я допил чай и поставил стакан на столик.
И тут оно началось.
* * *Странным было не то, что это вообще происходило – к странностям я был готов, – а то, что всякий раз это начиналось по-разному.
Когда это случилось в первый мой приезд в Москву, я страшно перепугался. Решил, что спятил. Или, в лучшем случае, переутомился. Принялся таблетки глотать успокаивающие, все, что под руку попадались. От транквилизаторов меня вело, как суслика среди зимы. Каким-то чудом я дотянул до конца визита. В самолете меня скрутило так, что думал, точно концы отдам. Перед глазами все плыло, как будто смотришь на мир сквозь гигантские прозрачные шестеренки, крутящиеся, цепляющиеся друг за друга и переливающиеся радужным сиянием. По сравнению с тем, что я лицезрел в гостиничном номере, видение это не наводило смертельного ужаса. Но и ощущение близящегося полного разрыва с действительностью было не из самых приятных. Но как только самолет пересек кордон, отделяющий Россию от единого информационного пространства, морок будто рукой сняло. Я вновь был полон сил, бодр, уверен в себе и в реальности происходящего. Поэтому я не стал обращаться к специалистам, решив, что уины уже вычистили из моего организма всю заразу.
Но в следующий мой приезд все повторилось в еще более тяжелой форме. Первые два дня я еще как-то боролся с бредом, а потом просто выпал из реальности. Картина окружающей действительности причудливо дробилась и перемешивалась с кошмарными образами, являвшимися из ниоткуда. Вернее, это я не мог понять и объяснить их происхождение.
