Роберт Хайнлайн - Дорога доблести
Это и заставило меня задуматься… Хорошую работу получить без ученой степени нельзя, как нельзя стать штукатуром, если ты не сын или не племянник члена союза штукатуров. Но степень степени рознь. Сэр Исаак Ньютон со степенью, полученной в таком коровьем колледже, как мой, мыл бы пробирки для какого-нибудь Джо Тумбфингерса, если бы у Джо была степень из европейского университета.
Так почему бы не Гейдельберг? Я собирался выдоить досуха мои ветеранские привилегии, собирался ещё с той самой минуты, как позвонил в свою призывную комиссию.
По словам матушки, в Германии жизнь очень дешева. Так, может, мне удастся превратить ветеранские денежки в докторскую степень? Герр доктор Гордон, со шрамом на лице, из Гейдельберга — это же верняком лишних три тысячи долларов в год в любой ракетной фирме.
Черт возьми, ещё пара дуэлей со студентами добавит настоящие гейдельбергские шрамы к той царапине, которой я уже обладал. Фехтование было одним из моих любимых видов спорта — ещё с тех времен, когда я ошивался в гимнастическом зале своего колледжа (хотя там оно котировалось весьма низко). Есть люди, которые панически боятся ножей, штыков, шпаг словом всего, чем можно порезаться. У психиатров для этого есть даже специальный термин — боязнь крови. Идиоты, которые гоняют свои машины со скоростью более ста миль по дороге, где скорость ограничена пятьюдесятью, падают в обморок при виде обнаженного лезвия.
Мне это непонятно, и вот почему я жив и даже многократно произведен в капралы. «Военный советник» не может себе позволить дрейфить перед ножами, штыками и тому подобным. Он обязан с ними управляться. Я их никогда не боялся, так как был уверен, что успею сделать с противником то самое, что он намеревается сделать со мной. Так всегда и получалось, за исключением того случая, когда я разыграл героя, но и эта ошибка не была смертельной. Если бы я уклонился, вместо того чтобы броситься вперед и распороть противнику брюхо, он бы надвое располосовал меня со спины. А так — хороший замах у него не получился, и его огромный резак лишь задел мое лицо, когда сам шоколадный братишка уже валился на землю, оставив мне на память весьма скверную рану, в которую инфекция попала задолго до того, как прилетели вертолеты. Боли я не почувствовал. Просто голова закружилась, и я сел прямо в грязь, а когда очнулся, то увидел фельдшера, вливающего мне плазму.
Я даже с удовольствием предвкушал ожидающие меня в Гейдельберге дуэли. Они там надевают специальные подбитые ватой костюмы, защищающие тело, руки и шею, а глаза и нос прикрывают такой металлической пластиной — так что все это не походит на встречу с марксистом-практиком в джунглях. Мне как-то пришлось держать в руках шпагу, какими пользуются в Гейдельберге: она легкая, прямая, с хорошо заточенным лезвием, но с тупым концом! Игрушка, пригодная лишь для нанесения шрамов, от которых девицы писают кипятком.
Я раздобыл карту, и что вы думаете? Гейдельберг оказался прямехонько на дороге в Висбаден. Вот поэтому-то я и потребовал отправки в Висбаден.
Врач сказал: «Ну, ты даешь, парень!» — и заверил мою подпись. Сержант медицинской службы, ведавший госпитальной канцелярией, произнес: «Ничего не выйдет, солдат». Не буду утверждать, что имела место передача денег из рук в руки, но штамп «Препровождается» канцелярия все же поставила. Товарищи по палате сошлись на том, что я кандидат в психушку: дядя Сэм не привык предоставлять своим рядовым дармовые поездки вокруг света.
Впрочем, я и без того уже так проехался по шарику, что Хобокен<Хобокен — порт в Нью-Джерси (Атлантическое побережье США).> оказался от меня на том же расстоянии, что и Сан-Франциско, а Висбаден — так ещё ближе. Однако политика требовала, чтобы демобилизованные возвращались домой именно пароходами и именно через Тихий океан. А военная политика ведь это вроде рака — никто не знает, откуда он берется, а проигнорировать его никак нельзя.
Вот тут-то и проснулся департамент Доброй Волшебницы, которая коснулась меня своей чудесной палочкой.
Я уже готовился ступить на борт корыта под названием «Генерал Джонс», следующего на Манилу, Тайбей, Иокогаму, Перл-Харбор и Сиэтл, когда пришла бумага, удовлетворявшая все мои желания и даже более того.
Мне предписывалось прибыть в штаб американских оккупационных войск в Гейдельберге на первом же подходящем для этого военно-транспортном средстве и там демобилизоваться согласно собственному желанию и статье такой-то. Неиспользованное отпускное время должно быть предоставлено или оплачено, согласно статье такой-то. Вышеупомянутому надлежало вернуться в Штаты в течение 12-ти месяцев, прибегнув для этого к соответствующим военно-транспортным средствам и не предъявляя к правительству США каких-либо новых финансовых претензий.
Сержант, штабной писарь, вызвал меня и показал бумагу, причем его лицо светилось неподдельным восторгом.
— Ты только учти, солдат, что никакого наличного военно-транспортного средства для тебя нет, так что — валяй, тащи вещички на «Джонса». Поедешь в Сиэтл, как я тебе и говорил.
Я тут же усек о чём речь. Единственный за много-много дней транспорт, отплыл на запад в Сингапур тридцать шесть часов назад. Я уставился на бумагу, но в глазах у меня стояла кастрюля с кипящим маслом, а в мозгу билась мысль, что сержант умышленно задержал мои бумаги, чтобы судно успело уйти.
Я отрицательно покачал головой:
— Нагоню «Генерала Смита» в Сингапуре. Будь человеком, сержант, выпиши мне нужные документы.
— Документы выписаны. На «Джонса». В Сиэтл.
— Господи! — протянул я задумчиво. — Пойти что ли поплакаться в жилетку капеллану?! — И тут я слинял по-быстрому, но отправился не к капеллану, а на аэродром. Здесь мне хватило пяти минут, чтобы выяснить, что ни одного гражданского или военного американского самолета на Сингапур на нужном мне отрезке времени нет и не будет.
Но был австралийский военно-транспортный самолет «Альбатрос», вылетающий рейсом в Сингапур этой же ночью. Оси<Оси (Aussi) — кличка австралийских солдат.> не считались «военными советниками», но сшивались тут же в качестве «военных наблюдателей». Я нашел командира борта лейтенанта ВВС и изложил ему свою ситуацию. Он улыбнулся и сказал:
— Для одного парня местечко всегда найдется. Похоже, вылетаем сразу же после чая. Конечно, если старушка захочет взлететь.
Ну, я-то знал, что она «захочет». Ведь это был С-47, весь в пробоинах и налетавший бог знает сколько миллионов миль. Как только я увидел эту раскрашенную в маскировочные цвета и испещренную заплатами птичку, сидевшую на аэродромном поле, я понял, мое счастье ещё со мной. Через четыре часа я уже сидел в кресле, а «птичка» катилась по взлетной полосе.
![Роберт Хайнлайн - Дорога славы [Дорога доблести]](/uploads/posts/books/57358/57358.jpg)
