Михаил Михеев - Школьный уборщик
— Что? — сразу спросил Бухов. — Опять мой техник что-то натворил?
Алешкин рассказал про «черепашку».
— Вон… — покрутил головой Бухов. — А ведь я еще у нее предохранители вытащил.
— Значит, он их поставил.
— Сообразил.
— Он-то сообразил.
— Ну вот, я и говорю, в технике он разбирается. А в остальном… — Бухов сокрушенно покрутил головой.
— Понимаю, — сказал Алешкин.
— В мать, — подтвердил Бухов. — Ремнем бы, изредка.
— Не положено. Архаизм.
— Архаизм… Значит, навертела она там дырок? Ну я тебе ремонтника пришлю.
— А я не об этом.
— А еще что? — сразу встревожился Бухов.
— Виктория Олеговна уходит.
— Не отпускай.
— Не могу. Сам знаешь… Вот остался без уборщицы.
— Плохо.
— Куда хуже. Как ты там без них обходишься?
— Автоматов понаставил, где только можно.
— А где не можно?
— Сам убираю… Слушай, а не пойти ли мне в школу уборщицей? Без меня тут Космопорт обойдется как-нибудь.
— Да без тебя-то обойдется, — поддел Алешкин. — Только мне ты не подойдешь.
— Не справлюсь?
— У меня же работать нужно. Это тебе не кнопки нажимать. А потом — дети.
— Да, профиль у меня не тот.
Бухов некоторое время молча разглядывал насупившегося Алешкина.
— Слушай, — вдруг сказал он. — Найду я тебе уборщицу. Да, серьезно, что ты на меня уставился. Не веришь?.. Завтра с Луны прилетает.
— С луны?
— С нее самой, с «Луны-50»…
Тяжелое гудение оборвало разговор, изображение на экране исчезло за сплошными белыми полосами. Алешкин терпеливо ждал — со стартовой площадки поднимался корабль, он постепенно набирал скорость, звук ушел в зенит, постепенно затих, и Алешкин опять увидел лицо Бухова.
— Значит, космонавт? — спросил Алешкин.
— Ну, космонавт.
— Так он же ко мне не пойдет.
— Как это не пойдет? Скажу, и пойдет.
— Ему отдыхать положено, два месяца.
— А чего ему отдыхать.
— Как чего? Не железный же он.
— Не железный, это верно…
Экран мигнул, еще раз мигнул. Бухов повернулся к селектору.
— Слушай, меня тут «Сатурн» вызывает, ты извини, я отключусь. Ты приезжай завтра, «Селена» прибывает как всегда, в двадцать ноль-ноль.
Бывай здоров.
Алешкин выключил звуковизор. Подумал. — Потом попросил справочное Космопорта сообщить, кто работал на станции «Луна-50». Ему назвали четыре незнакомые фамилии.
4
Потрепанный «Кентавр» Алешкина не торопясь катился по автостраде к Космопорту. Электромотор тянул плохо, аккумуляторы давно требовалось заменить, ходовая часть нуждалась в основательном осмотре: вообще машиной надо было заняться всерьез.
— Сапожник без сапогов, — говорила Мей.
— Без сапог, — поправлял Алешкин.
На возню с «Кентавром» все не хватало времени. Можно попросить ремонтников Бухова, они сделают, но мешало самолюбие: что, разве он сам белоручка?
Опускающееся солнце слепило глаза, Алешкин включил поляризаторы переднего стекла, и солнечный диск стал походить на раскаленную докрасна сковородку.
Когда он подъехал к стоянке Космопорта, «Селена» уже совершила посадку, ее бело-голубой конус виднелся на поле, от него поднимался легкий дымок. Алешкин прошел к Бухову. Тот, как всегда, сидел за селектором.
Увидев Алешкина, Бухов кивнул, продолжая разговор. Алешкин опустился в кресло, нащупал под рукой кнопки управления, опустил у кресла спинку, убавил упругости и расположился поудобнее.
— Ну, вот и посылайте его сюда, — говорил Бухов. — Найдет дорогу, что он — маленький? Он же у меня был.
Бухов отодвинулся от селектора.
— Мой-то техник, — сказал он, — дома автощетку установил.
— Не работает?
— Еще как работает. Как заходишь, эта щетка кидается на тебя, словно дикая кошка. На непривычного человека, знаешь, действует… Я уж ее выключаю, а то соседи и заглянуть боятся.
Алешкин услыхал, как за его спиной открылась дверь, кто-то вошел.
Алешкин медленно поднялся с кресла.
У дверей стоял ТУБ.
Тот самый, Алешкин узнал бы его из сотни других, даже если бы не было номера на его плече. Оспины метеоритных ударов покрывали его плечи и массивную голову, и стоял он чуть завалившись на правую ногу, ту самую ногу, которую вывернул, когда вытаскивал танкетку, спасая жизнь ему, Алешкину, и Мей.
— Старый знакомый? — сказал Бухов.
Алешкин шагнул вперед. Он постеснялся Бухова, а ему захотелось даже обнять ТУБа, хотя это была всего-навсего машина, полмиллиарда микротранзисторов и две сотни моторов и рычагов.
— Здравствуй, ТУБ!
Он протянул руку, и ТУБ ответно поднял свою ручищу. Алешкин ощутил на пальцах тихое пожатие.
Но сказать в ответ ТУБ ничего не мог, только хрипнул и замолчал.
— Бедняга. Совсем голос потерял. Досталось ему там, за эти годы.
— Досталось, — согласился Бухов. — Поработала машинка. Даже с Луны списали по негодности. Вон акт лежит. Пижоны, я смотрю, там, на «Луне-50», возиться с ним не хотят. Подай им новенькое. А ему присмотр нужен.
— Он ему еще и в мое время нужен был.
— Вот я и говорю. Теперь ему куда, только на разборку. А с присмотром еще работал бы да работал.
Вот тут Алешкин, наконец, понял Бухова.
— Вот ты о чем… — протянул он. — А постановление?
— А чего — постановление? Оно про исправные машины написано. А этот списанный. Можно считать, что его нет. А потом, ты мне скажи, будут у нас когда-нибудь на Земле роботы работать?
— Будут, конечно.
— Вот и считай, что мы начали первыми этот эксперимент. А акт я вот сюда положу, тут у меня ящик длинный. Давай забирай свою уборщицу, а то у меня вон с Марса грузовик на подходе.
— Как его у меня еще Евгения Всеволодовна примет. Ты знаешь, какая она.
— Ну, уж это твоя забота.
— Мне бы инструмент кое-какой, проверить его. Тестеры там, микрощупы.
— А я уж распорядился, мои мальчишки все это в твой тарантас положили.
ТУБ с трудом забрался на заднее сиденье «Кентавра». Двери явно не были рассчитаны на его массивную фигуру и правая нога никак не перелезала через порог.
Алешкин только вздохнул сочувственно и помог просунуть в машину поврежденную ногу.
5
С линией звука пришлось повозиться, но на второй день ТУБ уже смог вполне внятно отвечать на вопросы.
— Хрипеть ты, конечно, будешь, — сказал ему Алешкин. — Подожди, не шевелись, я еще последний шуруп заверну… Тебе, если по-настоящему, говорители нужно новые, а у меня их нет. И нигде их нет. Только на заводе.
