Роджер Желязны - Долина проклятий
— Да.
— Входят ли сюда преступления, о которых вам неизвестно, если они вдруг всплывут?
— Там сказано: «все преступные действия».
— Значит, договорились. Снимите эти браслеты и покажите мою машину.
Дентон вернулся на свое место и сел.
— Скажу вам еще кое-что. Если вздумаете где-нибудь по пути отстать… В общем, у других водителей есть приказ на этот случай, и они согласны его выполнить. Приказ открыть огонь. От вас и пепла не останется. Это ясно?
— Еще бы, — ответил Таннер. — Я так понимаю, что обязан оказать им ту же услугу?
— Верно.
— Отлично. Это может быть любопытно.
— Не сомневался, что вам понравится. Но перед тем как снять наручники, я хочу сказать, что я о вас думаю.
— Что ж, если вы желаете тратить время, пока там умирают люди…
— Заткнитесь! Вам на них совершенно наплевать!.. Я только хочу сказать, что, по моему мнению, вы — самое низкое существо, которое я когда-либо встречал. Вы убивали мужчин и насиловали женщин. Вас два раза осудили за торговлю наркотиками и три — за сводничество. Вы пьяница и дегенерат. Не думаю, что вы принимали ванну хоть раз со дня своего рождения. С дружками-головорезами вы терроризировали честных людей, старающихся сплотиться и встать на ноги после войны. Вы крали и грабили, не гнушаясь отнимать самое необходимое. Жаль, что вас не убили, как прочих, во время Большого Рейда. Вы — не человек. В вас нет того, что позволяет людям жить в обществе. Единственное ваше достоинство — если его можно назвать достоинством — заключается в том, что ваши рефлексы немного быстрее, мускулы немного сильнее, зрение немного лучше, чем у большинства из нас, и вы можете проехать сквозь что угодно, если через это вообще можно проехать. Если один раз вы употребите свое единственное достоинство на пользу, а не во вред… Мне это не нравится. Я бы на вас не полагался, потому что вы не из таких людей, на кого можно положиться. Я был бы рад, если бы вы сдохли, и хотя я очень хочу, чтобы кто-нибудь доехал, надеюсь, что это будете не вы. Я ненавижу вас. А теперь идем. Машина ждет.
Дентон поднялся; поднялся и Таннер, глядя на него сверху вниз и скалясь в усмешке.
— Я доеду. Если этот бостонец доехал и помер, то я доеду и останусь жить.
Они подошли к двери.
— Я желаю удачи, — процедил Дентон. — Не ради вас, конечно.
— Конечно, я понимаю.
Дентон открыл дверь.
— Освободите его. Он едет.
Старший полицейский передал обрез тому, кто угощал Таннера сигаретами, и полез в карман за ключами. Отомкнув наручники, он отступил назад и повесил их себе на пояс.
— Я пойду с вами, — сказал Дентон. — Гараж внизу.
Когда они ушли, миссис Фиск достала из сумочки четки и склонила голову. Она молилась за Бостон, она молилась за душу усопшего гонца. Она помолилась даже за Черта Таннера.
3
Они спустились вниз, и Таннер увидел три машины; и еще увидел пятерых мужчин, сидящих вдоль стены. Одного он узнал.
— Денни, — проговорил Таннер, — подойди сюда.
К нему подошел стройный светловолосый юноша, державший в правой руке шлем.
— Какого дьявола ты здесь ошиваешься? — потребовал ответа Таннер.
— Я второй водитель машины номер три.
— У тебя собственный гараж и нет никаких грязных дел за спиной. Чего ради ты согласился?
— Дентон предложил мне пятьдесят тысяч, — сказал юноша, и Таннер отвел взгляд. — Я хочу жениться, и они бы мне пригодились.
— Я считал, что тебе хватает.
— Да, но я собираюсь купить дом.
— Твоя девушка знает, что ты надумал?
— Нет.
— Послушай, у меня другого выхода нет. А ты можешь не соглашаться…
— Это уже мне решать.
— …поэтому вот что я тебе скажу: поезжай в Пасадену, в то место, где мы играли мальчишками, — помнишь, скалы у больших деревьев?
— Конечно.
— От дерева в центре, с той стороны, где я вырезал свои инициалы, отмерь семь шагов и копай там фута четыре. Ты понял?
— Ну. А что там такое?
— Мое наследство. Найдешь стальной ящик, наверное, весь проржавевший. Внутри, в опилках, запаянная с обеих сторон труба. В ней чуть больше пяти тысяч; купюры чистые.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Потому что теперь это твои деньги, — ответил Таннер и ударил его в челюсть.
Денни упал, и он еще трижды ударил его ногой в ребра, прежде чем подоспели полицейские.
— Идиот! — закричал Дентон. — Проклятый, сумасшедший идиот!
— Угу, — ухмыльнулся Таннер. — Но мой брат не поедет по Долине Проклятий, пока я рядом и в состоянии вывести его из игры. Лучше ищите другого водителя — у Денни переломаны ребра. Или дайте мне вести самому.
— Значит, ты поведешь один, — решил Дентон. — Мы не можем больше ждать. В машине есть тонизирующие средства, не дай бог тебе заснуть. Если отстанешь, тебя сожгут. Не забывай.
— Не забуду. И вас не забуду, мистер, если когда-нибудь снова окажусь в этом городе. Не сомневайтесь.
— Тогда садись в машину номер два. Вакцина под задним сиденьем… Двигай, подонок!
Таннер сплюнул на пол и повернулся спиной к Министру транспорта. Несколько полицейских оказывали первую помощь его брату, один побежал за врачом. Пока Дентон разбивал оставшихся четырех водителей на пары, Таннер забрался в машину, завел мотор и стал ждать. В одном из отделений он нашел сигареты, закурил и откинулся на спинку сиденья.
Водители заняли места в бронированных автомобилях. Ожила рация; раздался треск, гул, шорох и, наконец, голос:
— Машина номер один — готовы!
Затем, после паузы, другой голос доложил:
— Машина номер три — готовы!
Таннер взял микрофон, вдавил кнопку сбоку и произнес:
— Готов.
— Пошли!
Машины поднялись по наклонной плоскости, проехали через откатившиеся в сторону стальные двери и вступили в ураган.
4
Это был кошмар — выбраться из Лос-Анджелеса и доехать до шоссе 91. Вода низвергалась потоками, и камни с футбольный мяч колотили в броню автомобилей. Таннер закурил и включил специальные фары. В инфракрасных лучах он продирался через свирепствующую ночь.
Рация трещала, и много раз ему чудились далекие голоса, но ни разу он не мог разобрать слов.
Машины двигались по шоссе, а когда то кончилось, и шины натужно завздыхали по исковерканной земле, Таннер вышел вперед, а остальные послушно пристроились сзади. Он знал дорогу; они — нет.
Он выбрал старый путь контрабандистов, по которому обычно провозил сласти мормонам. Возможно, кроме него не осталось в живых людей, знавших этот путь.
