Комарницкий Сергеевич - Всего один шаг
— Ап! — она с шумом тормозит крыльями, хлопает ими. — О, какой гость!
Папа Уэф молча шагает с крыльца, обхватывает жену руками, обнимает под крыльями. Тут я замечаю — на ней боевой скафандр, сверкающий разными штучками, как мундир орденами. Только шлема недостаёт. Или мама Маша успела его снять в коконе?
— Удачно? — а глаза-то, глаза у папы Уэфа… и мысль расходится со словами. Потому что я улавливаю нечто иное: "ты жива… ты вернулась…"
Я деликатно отворачиваюсь, потому как воспитанным детишкам не пристало глазеть, как целуются взрослые.
"Всё хорошо. Оба живы"
"Две ключевые фигуры… Ты умница, Мауна"
"Стараюсь соответствовать!"
Они смеются. Два голоса — роскошное вибрирующее контральто и серебряный колокольчик. Нет, воля ваша — не тот у папы Уэфа голос…
— Опять! — голос Уэфа опускается до сверхнизкого потрясающего баса, переходящего в инфразвук, от которого чуть вибрируют кости черепа. — А так лучше?
— Здравствуй, Рома — смеётся мама Маша, поднимаясь на крыльцо.
— Здравствуй, мама.
— А ты чего это голый? — она трогает меня ладошкой — Гляди-ка, замёрз совсем! А ну, в дом!
Я с удовольствием и немедленно исполняю команду. Действительно, прохладно на улице, заморозком пахнет… и вообще, апрель на Селигере месяц зимний.
"Кушать будешь?"
"Молоко. И спать! С ног валюсь…" — мама Маша ещё раз оглядывает встречающих. — Вот вы чего не спите-то? — это уже вслух.
Мы с Уэфом встречаемся взглядами. В фиолетовых глазах уже зажёгся знакомый огонёк.
— Так не с кем! — хором заявляем мы. И давимся смехом, все трое, стараясь не разбудить остальных.
…
Длинный, мелодичный сигнал вырывает меня из неги сна.
"Подъём!" — чей это посыл, я даже не разобрался. Вскакиваю на ноги и бросаюсь на выход.
В холле меня ждёт целая команда, причём одетая в термокостюмы. Уэф, мама Маша, моя напарница-начальница и Иого.
— О! Он пробудился, хотя никто не верил в это — заявляет Аина, разглядывая меня. — Ты собираешься лететь в таком виде? Тут тебе не Рай! Враз отморозишь самое главное!
— Здравствуй, Рома — это Иого. Вчера мы с ним так и не увиделись. — Рад тебя видеть.
— Здравствуй, Летящий над морем!
— Давай-давай, быстро одевайся! — командует Аина. — Утренняя разминка!
Я растерянно гляжу на маму Машу.
— "Домового" вызови, и все дела — смеётся она, прочитав-увидев причину моей растерянности.
На мой зов является местный «домовой», стандартный ярко-красный пылесос с шестью гофрированными руками-шлангами, в одной из которых зажат туго скатанный свёрток термокостюма. Я торопливо одеваюсь.
— На, держи — Аина протягивает мне нитку хрустальных бус, прибор невидимости.
— Всё, полетели! — Уэф натягивает на голову капюшон. — Время, время!
Входной люк исчезает, и мы цепочкой шустро выскакиваем на крыльцо, взлетая с места — прямо как ласточки из гнезда, честное слово. Я тоже взлетаю, пристраиваюсь последним в цепочке. Небо на востоке вовсю пылает золотом, предвещая ясный погожий день. Ангелы, усиленно машущие крыльями, набирая высоту, вдруг исчезают, превращаясь в размытые тепловые пятна.
"Включи невидимость, Рома! Мы выходим из маскирующего поля базы! Да оставь тепловой фон, чтобы не столкнуться!"
Я послушно исполняю команду. Внизу среди крон сосен и голых ветвей торчат крыши старого скита. По телу вдруг пробегает неприятно-щекочущая волна, всё изображение разом искажается, как отражение в текучей воде. О-оп! И никакого внизу скита, вообще ни малейшего намёка на чьё-то присутствие. Сплошное море серо-сизой после зимы зелени, куда ещё не ступала нога человека. Круто!
"Вверх, други! Встретим восход светила раньше всех!"
Мы поднимаемся по широкой спирали, и вдруг солнечные лучи брызжут из-за горизонта, превращая ангелов в еле уловимые моим тепловым зрением призраки. Мне кажется, что эти лучи пронизывает меня насквозь, наполняя горячим радостным светом. Господи, как хорошо!
"А ну, полетели к Селигеру! Наперегонки!"
И снова я не успеваю уловить, чья это мысль.
Цепочка распадается, и мы наперегонки несёмся к серой глади озера, которого ещё не коснулось солнце — там, внизу, восход ещё не настал.
"Здесь Уэф. Сегодня победителя ждёт приз — он первый ест лимоны!"
"Лимоны?! Так что же ты молчал, шеф!"
Два пятна резко вырываются вперёд, выказывая наибольшую заинтересованность.
"Какой ты вредный, Иого! Мог бы гостье и уступить! Когда я ещё попробую лимонов?"
"Победа достаётся в борьбе! Давай-давай, гостья, работай крылышками!"
Гладь озера уже под нами, и теперь видно, что оно ещё не совсем освободилось ото льда.
"Ага, я первая! Все лимоны теперь мои!"
"Ха-ха! Гляди, не объешься! Дед целое ведро привёз!"
Одно тепловое пятно резко сворачивает ко мне, повисает перед носом на расстоянии каких-то десяти шагов.
"Рома, здесь Мауна. Догонишь меня?"
"Мама Маша… Как ты определяешь, кто где? Маскировка же! Я вот вижу только размытые тепловые пятна, и то еле-еле"
"А чего тут определять? Ты последний тащишься" — бесплотный шелестящий смех. — "Ну, догоняй!"
Пятно резко увеличивает скорость, но и я не лыком шит. А ну-ка! Посмотрим, чему я научился в Раю!
Ап! «Бочка» с разворотом. Ап! Двойная "мёртвая петля". Ап! "Кобра Пугачёва" Ап! "Фигура Кио" — остановка в воздухе, зависание, разворот назад. Ап! Ап!
Мама Маша закладывает один головокружительный вираж за другим, но я держусь сзади, как приклеенный. Таким ведомым гордился бы, наверное, сам Чкалов.
"Неплохо, Рома, совсем неплохо!" — шелестит бесплотный смех. — "А вот такое?"
Нет, это немыслимо — вертикальное падение вниз и подъём почти по своему следу! Я отваливаю в сторону. Нет, мне такое не по силам…
"Ну то-то!"
"Рома, здесь Уэф. Ты зря поддался на провокацию, все твои старания тщетны. Она же значительно легче тебя, забыл?"
"Папа Уэф, я потрясён! Как тебе удалось ТОГДА догнать?"
Я чувствую, как Уэф пытается прочесть-уловить в моей голове смысл фразы.
"А, вон ты о чём… Даже если бы я летал так, как ты вначале, можешь не сомневаться — я бы её догнал. Уж очень ей хотелось за меня замуж!"
Бесплотный шелестящий смех наплывает, дробится, наслаивается… Смеются все.
"Болтун! Хочу купаться!"
"И я! И я!"
Вся группа посыпалась вниз, и я следом. Гладь Селигера уже искрится солнечными бликами — пока мы разминались, солнце добралось-таки до земли.
Крылья нашей ангельской пятёрки взвихривают настоящий маленький ураганчик, в воздухе летает мелкий мусор. Вся команда без всякой команды скидывает термокостюмы и со смехом — на сей раз настоящим, вслух — устремляется в воду. Маскировку, между прочим, никто не выключал, и со стороны зрелище выглядит весьма необычным — над ледяной водой дрожит знойное летнее марево, волны расходятся кругами, плеск и смех… Вот так и рождаются легенды о русалках. Если бы кто-то из аборигенов сейчас был поблизости, то уже наверняка прикидывал бы, сколько бутылок водки потребуется для лечения внезапно навалившегося недуга.
