Сергей Сазонов - Эликсир Любви
- Ну, как, выздоровел? - Ехидно спросил он, намекая на официальный повод для отсутствия Алексея на рабочем месте.
- Не совсем. Но надежда есть. - Бодренько ответил Алексей. Он никогда не лез за словом в карман.
- Шеф тебя вылечит. Так вылечит - мало не покажется. Чего это он тебя вызывает? Натворил что-нибудь? Ох, не дожить мне до пенсии с такими охламонами.
Раз речь зашла о пенсии, значит дальше шутить с Федорычем, становилось опасно. Видимо вызывали давно, и не раз справлялись, где Скворцов блудит. Алексей пулей выскочил из лаборатории.
Идти на ковер к директору - это равносильно, прогуляться на эшафот и поучаствовать в экспериментах с гильотиной, естественно, в качестве подопытного. Директорский кабинет так и звали: "Лобное место". Дмитрий Андреевич Приходько, директор института фармакологии, величаемый в глаза "Шеф", а если рядом не находилось стукачей, то "Большой Хохол", был крут. Не всегда рядовые работники, получающие черную метку в виде звонка секретарши шефа о вызове, продолжали трудиться на рабочем месте. Обычным финалом "задушевных" бесед с "Большим Хохлом" являлось увольнение несчастного или, в лучшем случае, понижение в должности. По наивности некоторые из жертв бежали в профком, кричали и плакали, доказывая свою невиновность и правоту. В профкоме профессионально-участливо выслушивали обреченных, сочувственно кивали, обещали разобраться, но пойти против директора никогда не осмеливались. Себе дороже. Зинуля, древняя лаборантка из соседнего отдела, сострила как-то в курилке: "Ковры из профкома следует использовать для засолки огурцов". Заметив недоуменные взгляды сослуживцев, она пояснила: "Профкомовские ковры давно просолились от слез, пролитых в этих стенах".
Шагая по коридорам, Алексей перебирал в уме последние факты своего бытия: "Работаю по графику. Языком не ляпал попусту, в милицию не попадал. Любовные интрижки - не в счет. За это сейчас не выгоняют. Да и не знает никто".
Мысли его оборвались на пороге директорской. Пару раз Скворцову доводилось заглядывать сюда и всегда у него перехватывало дух от восхищения. Зеркала, панно, мебель по заказу. Ходили сплетни, что специально приглашали дизайнера обставить директорские апартаменты. Шепотом подсчитывали и соглашались, что потраченных денег хватило бы на обновление половины институтского оборудования.
Подстать приемной и секретарь шефа, Вероника, крашеная блондинка с крепкой попкой, удивительно тонкой талией и безразличными воловьими очами. Хороша девка - глаз не оторвать, особенно от груди, где-то 4-5 размера, стянутой тесным лифчиком и представленной для обозрения глубоким декольте. Вероника болтала по телефону, задумчиво играясь стоящими перед ней розами. Заметив Скворцова, она зажала трубку ладошкой и выговорила Алексею:
- Скворцов? Где тебя черти носят? Ступай в кабинет. Шеф давно разыскивает тебя.
- По какому поводу? - Нелишне было узнать причину вызова.
Вероника отмахнулась раздраженно:
- Иди, иди.
- Хорошо, что у тебя ковер мягкий, - сказал Алексей, берясь за дверную ручку кабинета.
- Конечно, хорошо. А к чему ты это? - В ее понимании все сотрудники без исключения копошились где-то внизу иерархической лестницы. Себя она причисляла к элите. И обычно ни с кем, кроме крупного руководства не разговаривала. Поэтому Вероника не была закалена в институтских пикировках и подначках.
- Если Сам вышибет меня, то отделаюсь легкими ушибами, а не переломами, - выдал Алексей.
Секретарша недоуменно глянула на него, секунду переваривала услышанное, потом соизволила улыбнуться, сообразно своего ранга, снисходительно.
Алексей постучался и вошел в кабинет, ожидая громы и молнии на свою разнесчастную голову. Но, к удивлению, нашел шефа в прекрасном настроении. "Большой Хохол" расположился не за своим столом, а в уютном кресле у журнального столика, заставленного представительскими закусками. Обычно нахмуренные брови директора расползлись в стороны, а рубленое лицо, в кои веки, посетило заинтересованно-учтивое выражение. Напротив него расположился седой человек, одетый в дорогой пиджак, несмотря на жару. Подтянутая фигура делала незнакомца моложавым, так что, седина его казалась преждевременной, но морщины у глаз и в уголках губ, выдавали в нем человека умудренного.
- Где Вас носит, молодой человек? - голос директора был строг и по интонации колебался на грани, еще не зная, сорваться на крик или же снизойти до нормального тона. Присутствие незнакомца явно окорачивало начальственный пыл.
"На "ВЫ"?" - опешил Алексей. Вслух же он пролепетал приличествующие данному моменту оправдания. Но "Большой Хохол" не слушал. Изобразив усталость на лице, он доверительно посетовал гостю:
- Все дела, дела... Не хватает глаз уследить за всем. А хорошего помощника трудно подобрать. Не та молодежь, хоть ее писаки и называют "золотая".
- Зря Вы так, - потрафил ему гость, - Вашей практической сметке цены нет, а энергии может позавидовать любой молодой. Не пробовали писать книгу? Изложить свой опыт руководителя. Сейчас многие так поступают.
- Подумывал над этим, но катастрофически не хватает времени, - расплылся директор в улыбке.
"Еще бы, - хмыкнул про себя Алексей, - два раза в неделю теннис (вид спорта, так почитаемый президентом Ельциным, а соответственно и всеми начальниками), любовница и сауна с возлияниями. Какая уж тут книжка. Тут даже не до работы".
- Как я понимаю, это и есть Ваш Скворцов, - седовласый глянул на Алексея, - Я хотел бы украсть его у Вас на некоторое время.
- Конечно, конечно, Аркадий Львович, - Засуетился Приходько.
"Крупная шишка этот Львович, - продолжал в уме ерничать Алексей, - если при нем наш лев превратился в котенка. "Польвовястей" дядька будет".
