Алексей Язычьян - Агрессия Ада
- Почему?
- Тебя ищет Зло! Беги, пока оно не нашло тебя.
Внизу раздался стук во входную дверь.
- Поздно! Помни! Лишь символы веры тебя спасут!
Мать встала.
- Мама! - Тимофей рванулся за ней и, падая с кровати, проснулся. Капли дождя стекали по стеклу. За окном бушевал ливень. Порывы ветра колотили форточкой. "Какой!
странный сон", - подумал Тимофей.
Во входную дверь снова постучали. Тимофей встал и закрыл форточку. Взял было лампу, но вспомнил, что в ней нет керосина. Под столиком в коробке обычно лежали свечи.
Запустив туда руку, к великому своему удовольствию, действительно их там обнаружил. При старом укладе их семьи каждой вещи в доме полагалось свое место, и поэтому, даже спустя семь лет, Тимофей находил все на прежних местах.
Он зажег свечу и спустился в темные сени. Подняв лежавший у стены колун, подошел к двери:
- Кто?
- Открой, Тима.
Приятный женский голос не показался ему ойасным.
Сунув топор обратно к стене, он отодвинул засов и распахнул дверь. Ворвавшийся с улицы порыв ветра затушил свечу. В темноте невозможно было определить, кто же стоит на крыльце. Сверкнула молния, и в ее мгновенном мертвенном свете Тимофей узнал стоявшую. Это была Анфиса.
У каждого создания под названием Человек рано или поздно начинается сложное цветение чувств. Без сомнения, все испытывают хоть раз в жизни это состояние души под названием любовь. Пришло это чувство и к Тимофею. Обрушилась на него любовь, как снег на голову. Анфиса... Рядом росли, вместе в школу ходили, и вдруг девчонка-подросток как-то внезапно превратилась в изумительной красоты девушку. Все парни были в нее влюблены. Каково же было счастье Тимофея, когда из всех она выбрала его. Причем воспылала к нему такой страстью, которую могут подарить либо Бог, либо Дьявол. Взаимная любовь. Что может быть слаще в этом мире? С уверенностью они оба могли сказать, что те дни, которые они провели вместе, были лучшими днями в их жизни. Лишь одно омрачало их безоблачное счастье. Мать Тимофея возненавидела Анфису. Трудно сказать, почему. Родители Анфисы были сектантами. В деревне никто не знал, какую веру они исповедовали. Мать Тимофея была уверена, что молятся они Сатане. При их упоминании плевалась и истово крестилась. Называла их антихристами.
Ненависть ее была настолько сильна, насколько может быть сильна лишь религиозная непримиримость. Возможно, поэтому и на Анфису косо смотрела. "Яблоко от яблони недалеко падает", - любила говорить. Когда же Тимофей возражал, что, мол, такая красота не может творить зло, отвечала:
"И красота ее бесовская. Сатана, чтобы такие души неокрепшие, как у тебя, смущать, наделяет ею своих слуг". И в город на учебу когда его провожала, была сильно довольна. Знала, что Анфиса следом никак не может поехать. Потому как что ни говори, а родители Анфисы действительно были люди странные. Одна из их странностей заключалась в том, что запрещали они Анфисе вообще куда-либо из деревни уезжать. Когда Анфиса узнала, что Тимофей уезжает, с ней случилась истерика. Она билась у него на руках и сквозь приступы рыданий умоляла не уезжать. На вопросы Тимофея, что тут страшного, ведь он вернется, ничего вразумительного ответить не могла и лишь твердила, будто чувствует, с ней должно случиться что-то страшное. Ее слезы могли растопить самое ледяное сердце, но Тимофей понимал, что гнев матери будет страшен, и учиться все же поехал. Он написал ей много писем, но ответа так и не получил. В конце концов отчаялся и больше не писал. Разве мог он узнать, что все письма прямиком попадали в руки его матери. Почтальон сам нес их ей, а она, не скупясь, выставляла ему поллитра.
Семь лет неизвестности, и вот она на пороге его дома.
- Ты? Входи! - он посторонился, пропустив ее внутрь.
Забежав, она скинула промокшие насквозь босоножки и тряхнула изумительной гривой волос. Тимофея окатило водяными брызгами и еще какими-то крошками.
Придержав ее за талию, он взял густую прядь ее волос и пропустил сквозь пальцы. В ладони у него остались комочки земли. Не дав ему и рта раскрыть, она весело защебетала:
- Дорожки из-за дождя такие скользкие. Упала поскользнувшись, вся голова в земле. Так торопилась, как узнала, что ты здесь.
- Но как ты узнала?
- Пусть это останется моей маленькой тайной, - она прижалась к нему всем телом, и у него пропала всякая охота спрашивать. Он задвинул засов, и они, поднявшись по лестнице, прошли в его комнату.
- Сейчас я свечу зажгу, - он принялся шарить по столу в поисках спичек.
- Не надо! - воскликнула она. Потом уже спокойнее добавила: - Зачем? Разве нам плохо так?
Гроза закончилась. Мерцающий лунный свет пробился между туч и залил всю комнату. Анфиса опустилась на кровать и потянула его к себе. Ее глаза в лунном свете блеснули холодным синим огнем. Накопившаяся за день усталость взяла свое. После бурных любовных ласк Тимофей уснул.
Разбудило его какое-то неприятное ощущение. Он открыл глаза. Анфиса сидела рядом и смотрела на него каким-то остановившимся взглядом.
- Ты чего? - он сел.
- Да так, задумалась. Мне пора. Проводи меня.
Одеваясь, он спросил:
- Почему ты мне не писала?
Она задумчиво посмотрела на него и медленно, подбирая слова, ответила:
- Понимаешь, я же сейчас не в деревне живу. Я... в другом месте живу. Она усмехнулась. - Ну, а адрес твой при переезде затерялся.
Они вышли из дома.
- Ну, а где ты теперь живешь?
- Проводишь - увидишь.
Свернув на тропу, они пошли лесом. Занятый разговором Тимофей не обращал внимания на дорогу, как вдруг отвлекся и понял, что тропа та самая, по которой он пришел от нечистого кладбища. Это его неприятно удивило.
- Мы что, через нечистое кладбище пойдем?
- Да.
- А обойти его как-нибудь нельзя?
- Зачем? Ведь так короче.
Тимофей не настаивал. Он не хотел показывать свою слабость. Тропа сузилась, рядом идти уже было невозможно, и Анфиса, приотстав, пошла сзади. Деревья расступились, и они вышли на кладбище. Идя между могил, Тимофей не оглядывался и не видел, что творилось с Анфисой. С каждым шагом ее кожа синела, а посинев до черноты, начала покрываться трещинами и съеживаться. Превращаясь в когти, стали быстро расти ногти. Стараясь не смотреть по сторонам, Тимофей быстро шел, желая как можно скорее миновать кладбище, как вдруг сзади раздалось:
- Стой!
- В чем дело, Анфиса?
- Мы пришли.
Они стояли около разрытой могилы.
- То есть как пришли? - Тимофей не мог оторвать взгляд от могилы.
- Я здесь живу.
- У меня нет настроения шутить, Анфи.., - слова застряли у него в горле, когда он обернулся.
Вместо красавицы Анфисы перед ним стоял оживший труп, ведьма.
