Филип Дик - Доктор будущее (Пришедший из неизвестности)
"Да, мы делаем успехи. Но хватит ли нам времени - вот вопрос".
Дорога сворачивала по широкой дуге и шла на подъем.
Машина перенеслась через ров, окружавший город. Он служил всего лишь украшением, это Парсонс понял с одного беглого взгляда. Появлялось все больше машин, двигались они довольно медленно; то тут, то там Парсонс замечал пешехода. Вскоре он увидел толпы - огромные скопления народа на скатах, подвесных дорожках, ярусах башен. Все, кого ему удавалось разглядеть вблизи, выглядели молодыми, не старше водителя. Скуластые, темнокожие и в юбках. Он увидел разнообразные эмблемы: млекопитающие, рыбы, птицы... Какова их роль?
Может быть, это общество основано на принципах тотемизма, унаследованного от диких племен или отсталых народов? Или он попал в разгар какого-то праздника?
Внешне эти люди похожи, а значит, гипотеза, что каждая эмблема принадлежит отдельному народу, отпадает.
Произвольно дифференцированное общество?
А может, это игра?
И у мужчин, и у женщин длинные волосы были заплетены в косы. Мужчины значительно превосходили женщин ростом, обладали прямыми носами и волевыми подбородками. Ясноглазые женщины оживленно разговаривали между собой, спеша по своим делам.
Особенно Парсонсу бросались в глаза их губы - необыкновенно полные, чувственные, светящиеся.
Какие все молодые! Почти дети. Жизнерадостные, неунывающие мальчишки и девчонки.
Висящий над перекрестком фонарь залил машину белым светом. В этом мире Парсонс еще не встречал фонарей, которые светили бы как этот, в полном спектре. В резких лучах Парсонс обнаружил, что губы у мужчин и женщин темные, а вовсе не красные, и не освещение виновато в его ошибке, а, скорее всего, помада. Мэри тоже такой пользуется наряду с модными красками для волос...
В этом свете - первом, так сказать, истинном свете этого мира Парсонс увидел новое выражение на лице водителя. Юноша резко затормозил и сдавленно воскликнул. Изумление и страх на его лице уже ни с чем нельзя было спутать. Он подался назад, вжался спиной в дверцу, попытался что-то сказать, но запнулся, и наконец выпалил так громко, что несколько ближайших прохожих повернули головы к машине:
- Йе бист синк!
Последнее слово, без сомнения, принадлежало языку Парсонса. Правильность его догадки подтверждали выражение лица и тон юноши.
- Почему это я больной? - раздраженно, даже агрессивно спросил Парсонс. - Я совершенно точно знаю...
Юноша перебил его очередью коротких, пылких фраз. Некоторые слова были вполне узнаваемы. Да и структура языка уже не казалась совершенно чужой.
Обвинительная речь юноши - чуть ли не истерическая тирада - помогла догадаться, почему того охватила неприязнь, даже отвращение, как только он как следует разглядел пассажира. Парсонс беспомощно слушал, а возле машины собиралась толпа любопытных.
Мальчик ткнул в кнопку на приборной панели, и со стороны Парсонса отъехала дверца. "Высаживает", - сообразил Парсонс. Он снова попытался возразить:
- Послушайте...
И умолк. Люди на тротуаре тоже разглядели его, и на их лицах появились те же ужас и омерзение, что и У водителя. Прохожие взволнованно переговаривались Друг с другом, одна женщина подняла руку и показала на Парсонса тем, кто стоял сбоку и не понимал, в чем Дело. Потом женщина показала на свое лицо.
"У меня слишком светлая кожа!" - понял Парсонс.
- Вы меня здесь хотите высадить? - Он повернулся к юноше и указал на ропчущую толпу.
Водитель заколебался. Даже если он не понял всех сказанных Парсонсом слов, угадать смысл фразы было несложно. Толпа надвигалась, чтобы получше разглядеть Парсонса, и при этом буквально излучала враждебность. Юноша и Парсонс слышали гневные возгласы, видели машущие руки.., в каждом движении сквозила зловещая целенаправленность.
Дверца рядом с Парсонсом с шумом вернулась на место. Клацнул замок. Пассажир остался в машине.
Юноша подался всем корпусом вперед и взялся за рукоять.
- Спасибо, - сказал Парсонс.
Не ответив, даже не повернув головы, юноша разогнал машину. Они достигли пандуса, взлетели по нему и сбросили скорость. Водитель выглянул наружу и затормозил. Слева Парсонс увидел не столь ярко, как пандус, освещенную улицу. Машина двинулась по ней и остановилась в полумраке. Здесь высились здания поскромнее, Парсонс не увидел на них замысловатых украшений.
А еще он не увидел ни одного пешехода.
Снова отъехала дверца.
- Еще раз спасибо, - поблагодарил Парсонс.
Пошатываясь, он выбрался наружу. Водитель закрыл дверцу, и машина пулей унеслась прочь. Парсонс остался на темной улице один-одинешенек. И поймал себя на том, что пытается сформулировать вывод или вопрос. Какой именно, он еще не знал.
Внезапно машина появилась вновь, но, не задерживаясь, промчалась мимо, обдав горячим выхлопом. Парсонсу пришлось отпрянуть от ее ярких лучей. К его ногам что-то упало.
Серый чемоданчик. Он его забыл в машине.
Выбрав местечко посветлее, он сел на поребрик и открыл чемоданчик. Слава Богу, все цело.
Парнишка все-таки молодец - проявил милосердие, высадил его в промышленном районе, среди складских построек. Здания тут были огромны, высоченные двустворчатые ворота явно предназначались не для легкового транспорта, а для гигантских грузовиков. На тротуаре там и сям угадывался в полутьме мусор. Парсонс поднял лист бумаги. Печатная продукция, очевидно, политическая листовка. Довольно много знакомых слов.
Кого-то обвиняют, какую-то партию. Синтаксис казался не слишком мудреным, помимо итальянских или испанских встречалось довольно много английских слов, хотя без заметного преобладания. Но, напечатанные на бумаге, они значительно упрощали остальной текст.
Парсонс вспомнил медицинские статьи на русском и китайском - их ему приходилось читать, вспомнил выходящий дважды в месяц журнал с научными терминами на шести языках. Специфика профессии врача, подумал он. В университете Ла Джолла ему доводилось переводить с немецкого, русского, китайского, даже с французского, хоть этот язык не слишком важен в современной науке, им по традиции мучают студентов.
А жена Парсонса, получившая университетское образование, знала классический греческий.
Но теперь, подумал он, все проблемы решены. Создан единый синтетический язык.
"Я сейчас слишком уязвим, - сказал он себе. - И мне нужно убежище. Пока не освоюсь в этом мире".
Темные безмолвные здания вокруг казались необитаемыми. В конце улицы светились фонари и мелькали крошечные силуэты людей; по всей видимости, там начинался коммерческий район, где даже по ночам бурлит жизнь. Тусклый уличный фонарь освещал Парсонсу путь. Он осторожно преодолел гору пустых картонных коробок, наваленных вдоль погрузочно-разгрузочной платформы, и наткнулся на ряд мусорных баков. Из них доносилось сдавленное урчание. Внезапно в одном из них, переполненном, зашевелился мусор.
