Стивен Кинг - Баллада о блуждающей пуле
Редактор прочертил сигаретой зигзаг в вечернем воздухе.
"Рассказ немного длинноват, и я попросил бы вас сократить его на пятьсот слов, если это возможно. Я бы удовлетворился и двумястами словами, если нет другого выхода. Мы всегда можем выбросить карикатуры. Вы можете позвонить мне". Внизу я поставил подпись и письмо отправилось в Омаху".
"Вы что, дословно помните его?" - спросила жена писателя.
"Я хранил всю корреспонденцию в отдельной папке. Его письма и копии своих. К концу набралась солидная стопка, в том числе там было три или четыре письма от Джейн Торп, его жены. Я часто перечитывал эту папку. Безрезультатно, разумеется. Пытаться понять, что такое блуждающая пуля, это примерно то же самое, что и пытаться разобраться, как у ленты Мебиуса может быть только одна сторона. Вот как обстоят дела в лучшем из всех возможных миров. Да, я помню почти все эти письма слово в слово. Ну что ж, есть люди, которые помнят наизусть Декларацию независимости".
"И он позвонил вам на следующий день", - сказал агент, улыбаясь.
"Нет, не позвонил. Некоторое время спустя после "Антиподов" Торп вообще перестал пользоваться телефоном. Его жена сказала мне об этом. Когда они переехали в Омаху из Нью-Йорка, они даже не поставили телефон в своем новом жилище. Видите ли, ему пришло в голову, что телефонная связь работает не на электричестве, а на радии. Он полагал, что это одна из двух или трех очень тщательно сохраняемых мировых тайн. Он заявил своей жене, что именно из-за радия растет число раковых заболеваний, а не из-за сигарет, автомобильных выхлопов или промышленного загрязнения. В трубку каждого телефона вставлен маленький радиевый кристалл, и каждый раз, когда вы говорите по телефону, вы получаете большую дозу радиации".
"Да он совсем помешался", - вырвалось у писателя, и все засмеялись.
"Он написал мне", - сказал редактор, отбрасывая окурок в направлении озера. "Вот что было в его письме: "Дорогой Хенри Уилсон (или просто Хенри, если вы не против)! Ваше письмо приятно взволновало меня, и еще большее удовольствие доставило моей жене. Деньги - это прекрасно... хотя, если честно, сам факт публикации в "Логане" кажется мне более чем достаточным вознаграждением (но я возьму их, возьму). Я просмотрел ваши предложения по сокращениям, и согласен с ними. Они улучшат рассказ и позволят освободить место для этих ваших карикатур. С наилучшими пожеланиями, Рэг Торп".
"Под его подписью был маленький забавный рисунок. Скорее даже машинально нацарапанный набросок. Глаз в пирамиде, как на долларовых банкнотах. Но вместо "Novus Ordo Seclorum" на знамени внизу было написано "Fornit Some Fornus".
"Что-то по латыни или из Гручо Маркса", - сказала жена агента.
"Просто одно из проявлений возрастающей эксцентричности Рэга Торпа", - сказал редактор. "Жена сказала мне, что он начал верить в "маленький народец", нечто вроде эльфов или фей. Они были добрыми духами, и он думал, что один из них живет в его пишущей машинке". "О Боже мой", - сказала жена писателя.
"Торп считал, что у каждого форнита есть небольшое устройство, нечто вроде бесшумного ружья, заряженного... порошком счастья - я думаю, так это следует назвать. А порошок счастья..."
"... назывался форнус", - закончил писатель, широко улыбнувшись.
"Да. И его жене это тоже казалось очень забавным. Поначалу. Она ведь думала сначала - Торп выдумал форнитов за два года до того, еще когда только задумывал "Антиподов" - что Рэг просто подшучивает над ней. И, возможно, так оно сначала и было. Сначала это было выдумкой, потом суеверием, а потом непоколебимой верой. Это была... блуждающая фантазия. Но кончилось все это плохо. Очень плохо".
Все сидели в молчании. Улыбки исчезли с лиц. "У форнитов была своя смешная сторона", - сказал редактор. "Машинка Торпа стала очень часто ломаться в конце их пребывания в Нью-Йорке и на новом месте в Омахе. Он взял машинку напрокат, когда отдал свою в починку после первой поломки в Омахе. После того, как Рэг получил свою машинку обратно, через несколько дней ему позвонил менеджер и сказал, что пришлет счет за чистку обеих машинок".
"В чем там с ними было дело?" - спросила жена агента. "Мне кажется, я догадываюсь", - сказала жена писателя.
"Они были набиты едой", - пояснил редактор. "Крошечными кусочками пирожных и печенья. А клавиатура была вся вымазана арахисовым маслом. Рэг кормил форнита в своей машинке. Он также совал еду во взятую напрокат машинку на тот случай, если форнит переселился в нее".
"Как маленький ребенок", - сказал писатель. "Вы понимаете, что тогда я ни о чем об этом не подозревал. Я написал ему ответ, чтобы сообщить, как я рад. Секретарша напечатала письмо и принесла мне его на подпись, а сама куда-то вышла. Я подписал его, но она не возвращалась. И тогда - сам не знаю зачем - я нацарапал такой же рисунок под подписью. Пирамида. Глаз. И "Fornit Some Fornus". Безумие. Секретарша увидела рисунок и спросила, отсылать ли письмо в таком виде. Я пожал плечами и сказал, чтоб отсылала".
"Через два дня мне позвонила Джейн Торп. Она сказала мне, что письмо очень взволновало Рэга. Рэг подумал, что он нашел родственную душу... еще одного человека, который знает о существовании форнитов. Видите, какое сложилось идиотское положение? Форнит в то время мог оказаться для меня чем угодно, от искалеченной обезьянки, потерявшей правую руку, до польского ножа для мясных блюд. Как впрочем и форнус. Я объяснил Джейн, что я просто скопировал собственный рисунок Рэга. Она захотела узнать, почему. Я замял вопрос, хотя настоящим ответом на него было бы признание, что я был очень пьян, когда подписывал письмо".
Он сделал паузу, и неприятное молчание воцарилось на лужайке. Все стали смотреть на небо, на озеро, на деревья, хотя за последние одну-две минуты в них не произошло никаких интересных изменений.
"Я пил в течение всей моей взрослой жизни, и я не могу установить, когда это начало выходить из-под контроля. В первый раз я обычно выпивал за ланчем и возвращался в редакцию слегка навеселе. Работе это, однако, не мешало. И только когда я выпивал после работы, сначала в поезде, а потом и дома, я уже был не в состоянии соображать".
"У меня и у моей жены были проблемы, никак не связанные с тем, что пью, но мое пьянство делало эти проблемы неразрешимыми. Она долго собиралась от меня уйти, и за неделю до того, как пришел рассказ Торпа, она привела свое намерение в исполнение".
"Я как раз пытался примириться с этим, когда получил рассказ Торпа. Я пил слишком много. И к тому же у меня был - я думаю, сейчас это принято называть кризисом в середине жизненного пути. В то время я просто чувствовал, что моя профессиональная жизнь так же угнетает меня, как и личная. Я боролся - или, по крайней мере, пытался бороться со все возрастающим чувством, что редактирование массовой литературы, которую будут читать нервничающие пациенты зубного врача, домохозяйки во время ланча и заскучавший студент колледжа, это не вполне достойное занятие. Я, и не только я один, боролся с мыслью о том, что через шесть, или десять, или четырнадцать месяцев вообще никакого "Логана" не будет существовать".
