Роберт Шекли - Кн.5. Выбор. Рассказы
— И какие же это странные вещи творятся у вас на Гармонии? — спросил Мишкин.
— Я не имею права вдаваться в подробности, — ответил компьютер. — Если бы мне было предоставлено такое право, все намного бы усложнилось.
— Но почему?
— Успешная приспособляемость к неизвестным опасностям требует от человека ничем не ограниченной способности узнавать, когда ему угрожает опасность, а когда нет. Если бы я намекнула на одну-две возможности, ваша восприимчивость оказалась бы ограниченной: это следствие так называемого эффекта туннеля: это сузило бы ваше восприятие других рискованных ситуаций. Кроме того, в этом просто нет необходимости.
— Почему же нет?
— Потому что все уже подготовлено. На поверхности Гармонии вас будет сопровождать робот СРОНП, если он у нас есть — при разгрузке последнего корабля произошла неразбериха… — Контрольная панель вдруг замолчала.
— А что… — начал было Мишкин.
— Погодите, пожалуйста, — сказала панель, — я проверяю опись.
Мишкин ждал. Через несколько минут панель сказала:
— Да, у нас точно есть в запасе робот СРОНП, он прибыл с последним грузом. Вот были бы дела, если бы его не оказалось.
— А что это за робот? — спросил Мишкин. — И что он умеет делать?
— Эта аббревиатура означает «Специальный Робот для Освоения Незнакомых Планет». Эти машины запрограммированы определять, что может представлять опасность для человека, предупреждают его об этом и предлагают соответствующие контрмеры. С роботом класса СРОНП вы будете в такой же безопасности, как у себя дома, в Нью-Йорке.
— Премного благодарен, — сказал Мишкин.
4. Если цыпленок требует, чтобы его считали личностью, то это характерный признак нарушений функциональной деятельности
Робот СРОНП был коротким и прямоугольным. Самым привлекательным в нем была яркая лакированная поверхность корпуса. СРОНП шагал на четырех ногах, еще четыре конечности болтались без дела в верхней части блока управления. В целом, он смахивал на тарантула, маскировавшегося под робота.
— Ну, сынок, — сказал он Мишкину, — двинемся?
— А это очень опасно? — поинтересовался Мишкин.
— Ерунда, семечки. Я проделал бы это с завязанными глазами.
— А на что мне обращать внимание?
— Я тебе дам знать.
Мишкин пожал плечами и двинулся вслед за роботом. Они прошли мимо регистратуры, через вращающиеся двери, и вот они на поверхности Гармонии. Мишкин решил не переживать и положиться на робота — тот знал свое дело. Однако Мишкин ошибался. Его невежество в этом отношении было поразительным и по-своему трогательным. Поспорить с Мишкиным в тупости могла разве что небезызвестная девственница верхом на единороге.
(Разумеется, и его приятель робот тоже не был верхом совершенства. Приплюсуйте его невежество к идиотскому безрассудству Мишкина — и вы получите большое отрицательное число, равное количеству случаев плеврита, зарегистрированных со времен второй пелопонесской войны.)
Джем, горячие булочки, ярко накрашенные губки — все это смешалось в сознании Мишкина, когда он в возбужденном состоянии вступил на подозрительно загадочную поверхность Гармонии.
— И долго будут продолжаться эти галлюцинации? — спросил Мишкин.
— Откуда я знаю? — удивился добродушный шеф-повар с потрепанной гармоникой. — Я же и сам галлюцинация.
— Но как же мне отличить реальное от нереального?
— Попробуйте лакмусовую бумажку, — предложил Хуан Цзу.
— Дело вот в чем, — заявил робот. — Делай все в точности так, как я скажу, иначе ты здесь быстро протянешь ноги. Дошло?
— Дошло, — ответил Мишкин. Они пересекали долину, окрашенную в пурпурный цвет. Восточный ветер дул со скоростью пять миль в час, и было слышно электронное пение птиц.
— Если я тебе скажу «ложись», — продолжал робот, — то ты должен тут же брякнуться. Моргать шарами и крутить шурупами времени уже не будет. Надеюсь, у тебя рефлексы в порядке?
— Мне показалось, будто ты говорил, что здесь нет опасностей, — заметил Мишкин.
— Значит ты, умник, поймал меня на противоречии, — хмыкнул робот. — А может, у меня были причины наврать тебе?
— Причины? Какие же?
— А может, у меня есть причины не болтать с тобой об этих причинах, — ответил робот. — Слушай мою команду; ложись!
Мишкин и сам услышал тонкий, пронизывающий душу звук Он бросился ничком на траву, разбив себе при этом нос от излишнего усердия. Он поднял голову и увидел, что робот встал рядом, держа в двух конечностях по бластеру.
— Что это? — спросил Мишкин.
— Брачный призыв шестиногого протобронтозавра. Когда эти чертовы чучела возбудятся, они готовы проделывать это с кем угодно.
— Но разве они не видят, что я неподходящий объект для подобных забав?
— Конечно же, видят, но пока это дойдет до их мозга, то не успеешь опомниться, как очутишься под двадцатью тремя тоннами разгоряченного самца, взгромоздившегося на тебя.
— Н-ну, и где же он? — спросил Мишкин.
— Приближается, — угрюмо ответил робот, вертя бластеры на предохранителях.
Звук усиливался, он стал выше и громче. И тут Мишкин увидел нечто, удивительно напоминающее бабочку с размахом крыльев в шесть футов. Существо это пролетело мимо, беззаботно посвистывая, и свернуло налево, не обратив на них никакого внимания.
— Что же это было? — спросил с удивлением Мишкин.
— Это чертовски напоминает мне бабочку с размахом крыльев в шесть футов, — ответил робот.
— И я об этом подумал. Но ведь ты говорил…
— Да, да, да, — раздраженно отозвался робот. — Ежу понятно, что произошло. Эта дерьмовая бабочка научилась имитировать брачный призыв протобронта. Мимикрия — это явление, распространенное во всей Галактике.
— Распространенное? Но ведь это даже тебя застало врасплох?!
— А что в этом особенного? Просто я впервые столкнулся с этой дерьмовой бабочкой.
— Ты должен был знать об этом, — настаивал Мишкин.
— Вовсе нет. Я запрограммирован всего-навсего определять и уметь находить выход из ситуаций и явлений, опасных для человека. Эта развалина-хлопалка не причинила бы тебе никакого вреда, если бы, конечно, тебе не захотелось бы проглотить ее, так что вполне естественно, что в моей памяти отсутствуют какие-либо данные о ней. Ты же понимаешь, что я не какая-то там дурацкая энциклопедия. Я имею отношение к опасным штучкам, а не ко всякой дряни, которая ходит, плавает, летает, ползает, зарывается в землю и все такое прочее. Понял, сынок, что к чему?
