Георгий Мартынов - Спираль времени
Кичев выбрал место, где еще никогда ничего не искали. Его опытный глаз определил, что если населенный пункт действительно существовал здесь в интересующую ученых эпоху, то именно в этом месте должен был находиться абидос, или некрополь, а также жилища хаотитов, без которых не могло обходиться ни одно древнее египетское поселение.
Началась тяжелая, кропотливая и неблагодарная работа. Усилия, которыми добывались редко попадающиеся экспонаты, казались всем чрезмерными, но другого пути не было.
Люди копали с утра до вечера, все более погружаясь в песчаные пласты, с каждым метром становившиеся плотнее и тверже.
Раскопки производились одновременно в трех местах.
Одной из групп непосредственно руководил сам Кичев, при котором в качестве лаборанта состоял Карелин.
Их группе не повезло. В то время как другие время от времени находили более или менее ценные предметы, относящиеся к различным эпохам, Кичев с Карелиным не нашли ничего, выкапывая только песок.
Становилось ясным, что попали на бесплодный участок.
Но конец венчает дело. И именно группа Кичева обнаружила если и не искомое, то все же нечто имеющее огромный интерес.
Это были остатки гробницы, видимо баснословной древности.
Определить, что перед ними именно гробница, мог только очень опытный археолог, – так мало от нее осталось. Несколько каменных обломков, в которых с трудом узнавались черепки сосудов, небольшая, сплошь истрескавшаяся, плита из мрамора и что-то напоминавшее лоскутья не то материи, не то пергамента. Не было ничего похожего на мумию, но Кичев без колебаний заявил:
– Здесь был захоронен человек простой и небогатый. Парасхиты работали небрежно, и от мумии ничего не осталось. Третьего, мраморного, гроба не было, и, видимо, не было и второго – кипарисового.
– Аменемхет Первый? – спросил Карелин.
– Нет, – ответил Василий Васильевич. – Этот человек жил и умер значительно раньше. Определить точно можно будет только после лабораторного исследования. Надо тщательно собрать все. Осторожнее!
Видимо, Кичев придавал большое значение находке, так как приказал другому лаборанту помочь Карелину.
– Я могу взять на память какой-нибудь маленький обломок? – спросил Николай Тихонович, когда долгая и кропотливая работа была закончена и все найденное заботливо упаковано.
– К сожалению, нет, – ответил Кичев. – Их очень мало.
Но Карелину все же хотелось пополнить свою коллекцию и хоть что-нибудь привезти с собой. Василий Васильевич и два других археолога уже сейчас, до лабораторного исследования, пришли к выводу, что гробница относится никак не ближе чем к пятому, шестому тысячелетию до нашей эры. Столь древних экспонатов у Карелина еще не было.
– Но вот, например, этот камень, – сказал он.
– Пожалуйста! – равнодушно ответил Кичев. – Это не имеет никакого отношения к гробнице. И вполне вероятно, – улыбнулся он, – камень лежал в земле еще до того, как была вырыта яма для гробницы. Он еще более древний. Можешь быть довольным. Правда, это уже относится не к археологии, а к геологии.
– Все равно, – сказал Карелин. – Раз ничего другого нельзя…
Камень имел известняковое происхождение. Он был довольно велик, удлиненной формы и очень крепок. Во всяком случае Карелину не удалось расколоть его, а пришлось взять с собой целиком.
– Я снабжу его этикеткой, что это кусок гробницы, – сказал он. – Ведь камень найден на ее месте.
– Твоя коллекция не официальная, – сойдет! – рассмеялся Кичев.
Больше на этом месте не нашли ничего.
Работы продолжались еще недели две. Доказательств, что во времена двенадцатой династии на этом месте был населенный пункт, не обнаружили. Зато стало известно, что гораздо раньше здесь жили древние египтяне.
– Во всяком случае они здесь бывали, – резюмировал Кичев.
Экспедиция вернулась в СССР.
Камень занял свое место в шкафу, и Карелин вскоре забыл о нем.
Как-то при встрече Кичев сообщил ему, что лабораторное исследование установило еще более древнее происхождение гробницы, чем они предполагали.
– Ей не меньше двенадцати тысяч лет, – сказал Василий Васильевич. – Это очень интересно и доказывает, что даже так давно обычай мумифицирования трупов уже существовал. Впрочем, это не новость.
Карелин приписал на этикетке: «Возраст – двенадцать тысяч лет», – и снова забыл о камне.
Вспомнить пришлось год спустя, и не только вспомнить…
Очень часто открытия делаются благодаря случайности. И тайна старого камня также открылась совершенно случайно.
Карелины переезжали на другую квартиру. Николай Тихонович лично упаковал в корзину свои археологические сокровища. Опасаясь, что тяжелый камень может повредить хрупкие черепки, он уложил его в самом низу.
И вот когда тяжелую корзину втаскивали на восьмой этаж, завернутый в кусок материи камень прорвал дно и упал на ступени лестницы. Покатившись, он достиг края и рухнул в пролет с высоты седьмого этажа.
Перепуганный Николай Тихонович помчался вниз. Камень мог задеть кого-нибудь при падении, а весил он не меньше четырех килограммов.
К счастью, все обошлось благополучно, камень никого не задел.
Ругая себя, Николай Тихонович внес злополучный экспонат в квартиру и положил его в углу.
– Разве можно быть таким неосторожным, – заметила Вера Павловна.
– А я знал? – огрызнулся Карелин. – Корзина казалась крепкой.
Он не мог даже заподозрить ожидавшего его сюрприза.
Падение с высоты двадцати метров сделало то, что не удалось Карелину в Египте с помощью геологического молотка, – камень раскололся.
Вернее, откололись и отделились верхние напластования, отложившиеся на камне за тысячелетия. Перед Карелиным, когда он развернул свой экспонат, чтобы положить его в шкаф, оказался правильной формы прямоугольный брусок.
Николаю Тихоновичу стало ясно, что извлеченный из древнейшей гробницы камень имеет все следы обработки человеческой рукой и, следовательно, не случайно оказался рядом с другими остатками захоронения, как говорил Кичев.
Он понял, что не имеет права оставлять у себя подобную находку, и тотчас послал телеграмму Василию Васильевичу. До его приезда каменный брусок лежал на письменном столе, и Карелин боялся даже дотронуться до него.
Кичев не сразу поверил своему другу и позвонил ему по телефону. И только после подробного рассказа и после того, как Карелин показал ему, во что превратился камень, Василий Васильевич примчался в Ленинград.
– Кто бы мог подумать! – сказал он взволнованно, рассмотрев брусок и держа его в руках так осторожно, словно он был хрустальным. – Какая счастливая случайность!
