Юрий Иванович - Блуждающий по вселенным
Только и радовало, что процесс пошел. Но сама скорость этого процесса – сильно разочаровывала. Тем более после наглядного примера Ивлаева.
Оказавшись внизу колодца, беглый Чарли Чаплин еще раз перечитал оставленную ему записку, хорошенько поразмыслил над ней и стал вооружаться. Метателя, стреляющего клиновидными лезвиями, не было – Борька его забрал в прошлый раз. Зато другого оружия – колющего, рубящего и метательного – хватало с избытком. Да плюс арбалет, пускай и в разобранном пока состоянии. Но самое действенное оружие, прихваченное с родной планеты, землянин и не подумал брать, все равно таким в подвалах Пантеона не сильно попользуешься. А если там никого постороннего нет, то можно спокойно вернуться и загрузиться в путь по максимуму. Как это сделать, Найденов знал: система тройного портала описана Борисом подробно еще в первой записке.
Поэтому Леонид сделал самый простой выбор, стараясь не утяжелять себя сверх меры. Короткий меч на поясе да две перевязи – с метательными ножами и сюрикенами. Метательным оружием артист владел превосходно, ибо взрастал на арене передвижного цирка и вместе с азами клоунского мастерства перенял иные профессиональные навыки у своих коллег. А метание ножей и прочих убийственных предметов всегда считалось одним из самых востребованных номеров.
Напоследок попрыгал, чтобы ничего из оружия не звенело. Кое-что выдаcт, случись бесшумно отступать обратно, пришлось снять меч. Затем постоял немножко, подумал и сразу два ножа зажал в ладонях. Глаза старался не открывать, привыкая к полной темноте, ибо на дне колодца все-таки царил полумрак. И лишь затем шагнул в портал.
Переход в мир Трех Щитов прошел буднично, в полной тишине и привел в полную темень. Да и запахов подозрительных не ощущалось: похоже, никто в этих подвалах уже давно факелом не пользовался. На что Леонид и надеялся в первую очередь. Будь в Пантеоне зроаки в засаде, они бы скорей все здесь осветили, как полагается.
«Хотя если тут затаились Трехщитные, то зачем им факелы? – старался не шевельнуться Найденов. – Они и так все видят не в пример лучше меня. А захотят осветить руины, воспользуются люменом или зырником. Но вроде никого… Только запах все-таки неприятный… Кречи, что ли?.. Нет, те иначе смердят…»
Минуты три стоял не шевелясь, старательно вглядываясь, прислушиваясь и принюхиваясь. Постепенно стал просматриваться контурно весь подвал, высветился пролом в стене, ставший с момента первого прохода через него вдвое больше.
«Наверно, людоеды тут все раскурочили, нас разыскивая…»
За спиной чувствовалась пустота пропасти. Да, именно оттуда поднимался влажный, свежий воздух.
«Все-таки колодец древние тут соорудили удивительный. Жаль, мы тогда не успели водички из него попробовать…» – размышлял Леонид. А вот неприятный запах, сносимый именно свежим бризом со спины, продолжал смущать. Он отыскал даже некий аналог этому запаху в своей памяти: так разлагается плоть. Могло такое быть? Вряд ли. Людоеды своих сородичей всегда хоронили с небывалым почетом. Да и кречи, их летающие прислужники, удостаивались некоего подобия похорон. Иначе говоря, оставить здесь трупы своих соплеменников еще с «того самого» времени зроаки не могли.
Значит, если рассуждать логически, некто здесь позже повоевал. Но в любом случае засады среди трупов никто оставлять бы не стал.
Придя к такому заключению, Найденов задышал свободнее и маленькими шажками двинулся вперед, к пролому. Следовало хорошенько осмотреться, глянуть, что там наверху, и лишь после этого возвращаться в мир Набатной Любви за остальными вещами.
За два шага до пролома под ногой довольно громко хрустнул черепок. Затем второй. Проведенная в застывшей позе минута ничего, кроме досады, не принесла: «Хожу, как слон! А с другой стороны, чего уже таиться? Нет здесь никого!»
С такими мыслями маэстро двинулся дальше. Уже перешагнув пролом в стене, глянул назад, и по спине побежало стадо мурашек. Сразу три фигуры выделялись на фоне дальней стены! И на месте они не стояли! Словно три беззвучные, бестелесные тени, они тоже приближались к пролому!
Оба метательных ножа Леонида отправились в короткий полет, который завершился сочными ударами железа, входящего в плоть, и одним непроизвольным стоном. Но тени не остановились, а продолжили движение! Мало того, со всех сторон послышалось шуршание, и теней стало многократно больше! Да над головой, у самого свода, стало разгораться свечение люменов.
Далее руки действовали отдельно от досаждающего разума. Ножи летели во все стороны, сюрикены мелькали росчерками смерти, но врагов все равно оставалось слишком много. Даже после падения пятерых из них.
Последнее, что попытался сделать Леонид, – прорваться обратно к порталу. Имелся шанс выпрыгнуть из этого мира. Мизерный, но имелся. Увы! Шанс так и не удалось реализовать. Наброшенные сети сковали движения маэстро. Навалившиеся сверху тела выдавили кислород из легких, последняя мысль оказалась укоряющей: «Хоть бы один нож для себя оставил!..» – потом сознание померкло.
Глава вторая
Нежданные гости
Эмма, принцесса рода Гентлиц, уже давно смирилась со своим положением в имении Маяк. Даже нашла в ситуации массу положительного и перспективного. Первый месяц, ну еще второй она порывалась что-то изменить и даже покончить жизнь самоубийством. Слишком уж неприемлемым казалось ее нежданное замужество с простым парнем, вчерашним юнгой и жалким начинающим художником. Да и тот факт, что именно он оказался отцом растущего в ее утробе ребенка, чуть не лишил разума.
Ведь когда она с судебными приставами явилась к интенсивно обживаемой башне, она ни капельки не сомневалась, что носит плод от Чингачгука из рода Атлантов, экселенса, обладателя Трех Щитов, победителя стаи харезбеков, убийцы целого стада зроаков и кречи. Плюс ко всему – очень таинственной личности, с которой водила близкое знакомство сама императрица. Явилась. Устроила скандал. И уже почти поверила, что станет жить в Маяке, полноправно, на законных основаниях.
Да только Трехщитный эксперт определил, что ребенок не от Чингачгука. Такое положение дел показалось принцессе концом света, от шока она свалилась в обморок. И собралась умирать. Но тут наружу подворья вышел тот самый парень Феофан и заявил, что отец – он. И после подтверждения экспертов пообещал любить Эмму больше всех на свете и обеспечивать тем необходимым, что полагается желанной супруге.
И что оставалось делать почти уже умершей изгнаннице?
Когда она очнулась, то оказалась под пристальной и постоянной опекой не только Феофана, но и всего семейства Атлантов. Первый месяц практически постоянно кто-нибудь находился рядом с Эммой и не давал ей совершить отчаянное безумство. А потом она, неожиданно для самой себя, привыкла. Втянулась. Успокоилась. Душевность людей, принявших ее в род, оказалась невероятно глубокой и сумела растопить лед отчаяния в душе и развеять тоску безысходности.
