Шон Уильямс - «Если», 2000 № 04
Впервые увидев ахейца, Берналь решил немедленно ретироваться на свой корабль. Но из железных пальцев вырваться было невозможно.
Создание отличалось невероятной величиной: двухметровый рост, потрясающий размах плеч. Он объявил себя Агамемноном. Голос у него оказался такой громкий и низкий, что у Берналя заныли зубы. Затем его познакомили с целой ордой других гигантов и потащили по узкому коридору, где два человека едва могли протиснуться. Он поймал себя на том, что не может отвести глаз от лица верховного капитана, дивясь его симметричности и цветовой гамме: щеки и губы — ярко-алые, длинные волосы и борода — угольно-черные, кожа — белее снега. Берналь испытал облегчение, когда хозяева надели маски, скрыв свои гротескные черты.
Также Берналь не мог не обратить внимания на запах, исходивший от ахейца: не сказать, чтобы неприятный, но очень сильный и чрезвычайно… мужской. Немного погодя он различил и другой аромат, являвшийся полной противоположностью первого: сладкий, как благоухание едва поспевших фруктов. Обернувшись, он обнаружил, что его догоняет женщина, которая назвалась Еленой. Она была ниже Агамемнона, но все равно сантиметров на десять выше Берналя. Гибкая фигура; длинные золотистые волосы так блестели, точно и впрямь были из драгоценного металла. Кошачья маска не столько скрывала, сколько выгодно подчеркивала ее черты. Когда она говорила, серебристые усы плясали в воздухе, и это буквально завораживало.
Елена спросила его о путешествии; Берналь, хотя голова у него шла кругом, попытался ответить учтиво. Елена еще что-то сказала, Агамемнон вставил свою реплику, но Берналя отвлек телепатический голос АльтерЭго.
«Парис, наши хозяева не дышат».
Когда Парис и те, кто ходил его встречать, появились в зале, Ахилл раздраженно встрепенулся. С уходом Агамемнона молодой герой оказался в центре внимания, что ему весьма польстило; теперь же вновь придется довольствоваться статусом «героя номер два» (или даже «номер три», если троянский посол превзойдет его в воинской мощи).
Однако, разглядев гостя, Ахилл вздохнул спокойно.
В дверях стоял крохотный человечек, весь какой-то заморенный и бледный. Этот — как бишь там его? — Парис был похож на призрака. Причем не из тех, которые внушают страх. Просто дух печального, одинокого ребенка, скучающего по своим друзьям.
Оскалив зубы в улыбке, Ахилл уступил свое место Патроклу и начал пробиваться через толпу, чтобы поприветствовать гостя.
— Повеселел ты изрядно, мой мальчик, я вижу, — заметил ему вслед Нестор. Престарелый воин сидел за столом и чистил ногти кинжалом. Его лицо скрывала маска голубя. — Мудр царь Приам: глупца не пошлет он с посольством. Поосторожней будь с этим Парисом, послушайся старца.
Отмахнувшись от Нестора и старательно пытаясь подавить снедающие душу необъяснимые предчувствия беды, Ахилл двинулся дальше.
— Господи ты Боже мой, — простонал Берналь, опускаясь на стул, который пододвинула ему Клитемнестра после того, как ритуал знакомства с капитанами завершился. Ахилл, Диомед, Аякс — капитан того, капитан сего… Легендарные имена, монументальные лица и тела словно бы наваливались на него безжалостной тяжестью. Маски лишь усиливали фальшь их черт: карикатурных, преувеличенных, уместных, скорее, в музее восковых фигур. То, что ахейцы не таковы, какими выглядят, Берналя ничуть не удивляло — разве может оказаться подлинной такая абсурдная внешность? Когда АльтерЭго, исследовав ахейцев всеми доступными ему методами, заключил: «Они не дышат», Берналь понял, что не зря с самого начала почувствовал себя на «Микенах» неуютно. Но как им, собственно, удается обходиться без воздуха? Возможно, внешние покровы их тел — на самом деле скафандры жизнеобеспечения? Может быть, над ними потрудились умелые биоинженеры или евгеники? Или перед ним просто оборотни-инопланетяне?
Зато маски, доспехи мужчин и пышные одежды женщин показались Берналю великолепными. Куда ни глянь — сплошные шедевры. В волосах сверкали бриллианты, трепетали перья экзотических птиц, а в прическе одной эксцентричной дамы — даже миниатюрные растения. Очевидно, ахейцы не жалели времени, сил и фантазии на украшения — да и на развлечения, рассудил Берналь, наблюдая за маскарадом.
Столы были уставлены блюдами с жареными кабанами, козами и львами, а также незнакомыми Берналю овощами. Еда, в отличие от хозяев, выглядела вполне натурально, и Берналь сглотнул слюну. Вокруг, театрально жестикулируя, оглушительно хохоча и перекрикиваясь, толпились гиганты.
«Сил моих нет!» — взмолился он, обращаясь телепатически к АльтерЭго.
«Еще не время, — отрезал ИскИн. — Потерпи до конца пира. Уходить раньше невежливо — и наверняка опасно».
«Меня возьмут в плен?»
«Хуже — они могут оскорбиться. Вообрази, что случится, если армия этих тварей атакует Сиррус в отместку за твои дурные манеры?»
Берналь застонал. Чтобы вообразить такое, особой фантазии не требовалось. Под звуки чрезвычайно воинственного гимна, который затянули Ахилл и его парни в том углу зала, Берналь поклялся, что постарается избежать каких бы то ни было дипломатических инцидентов.
«Они еще не сказали, чего им от нас надо».
«Возможно, им будет достаточно твоей благодарности, — отчитал его АльтерЭго. — Так что будь веселей, Парис. Унылый гость — обида хозяевам».
Перед Берналем возник кубок с ярко-малиновым вином. Отхлебнув глоток, он скривился — на вкус вино ничем не отличалось от рециклированной кораблем воды с небольшой добавкой спирта. Пирующие передавали друг другу блюдо со сладковато пахнущим жарким. Берналь схватил кусок мяса и вновь скривился: горячий жир обжигал пальцы. У мяса оказался загадочный, почти пикантный привкус просроченного «универсального бортового пайка».
— Надеюсь, по вкусу вам яства ахейские? — раздалось у него над ухом.
Нервно встрепенувшись, он чуть не зацепился краем своей маски за маску Елены. Кошачьи усы пощекотали его шею.
— О да, очень.
— После трапезы сытной мудрые речи услышим, затем же музыкой слух усладят нам, — произнесла она. Глаза у нее были влажные-влаж-ные и отражали буквально каждый фотон падающего на них света.
— Великолепно, — кивнул он, гадая, что делать с куском неудобоваримого мяса. Наверно, придется съесть, а то мало ли…
— Мы, ахейцы, превыше всего уважаем искусные танцы! — повторила Елена слова Агамемнона; но по ее интонации было ясно, что она имела в виду нечто совсем иное.
* * *Когда трубные звуки рога умолкли, Агамемнон встал на стул и начал говорить речь. Клитемнестра неотрывно смотрела на него, улыбаясь собравшимся, боковым зрением отмечая, кто слушает, а кто лишь прикидывается. Она знала, что ее муж порой бывает напыщенным занудой — да и сказать ему, как правило, нечего, — но намерения у него благие. В душе он добряк, каких мало. Клитемнестра постаралась запомнить лица скучающих; позже им придется несладко.
Среди них оказался и Ахилл. Молодой Ахилл — всякой бочке затычка. Редкостный храбрец и силач, великий воин — но, о боги, какой легкомысленный и глупый. Точно молодой волк, которому ужасно хочется вызвать на бой вожака стаи, только духу пока не хватает. Вот он и переминается с ноги на ногу за спиной Агамемнона, ожидая шанса стать из второго первым.
Но таким замечательным вождем, как Агамемнон, Ахиллу никогда не быть. Уж Клитемнестра-то знает. Муж — прекрасный лидер. И все это поймут, как только он решит троянский вопрос.
Верховный капитан, исчерпав свой словарный запас, умолк. Ему неистово захлопали. Троянец Парис состроил гримасу: шум его явно раздражал. Елена, перегнувшись, что-то шепнула ему на ухо. Парис ошарашенно вздрогнул, но тут же догадался улыбнуться. Клитемнестра нахмурилась. Вот ведь гадкая девка! Одно дело — крутить шашни с любовниками в какой-нибудь казарменной кладовке, вдали от чужих глаз и ушей, но здесь, в нескольких метрах от собственного мужа… Дело пахнет ужасным скандалом.
И на кого же она положила глаз! На троянца! Одной Афине ведомо, что в нем нашла Елена.
Рога взревели вновь, объявляя, что начинается следующая часть маскарада. Появился квартет музыкантов и, споро настроившись, заиграл. Столы моментально отодвинули к стенам, освобождая место для танцев. Агамемнон, картинно взмахнув шлемом, спрыгнул со стула и обнял жену за талию. Клитемнестра радостно чмокнула его в щеку, уже ощущая всем телом ритм танца. Всюду, куда ни глянь, пары спешили пробиться на середину зала. Слышался топот ног и мелодичный смех женщин.
Они начали танцевать. Точнее, вальсировать.
— Исторически неверно, — пробормотал Берналь.
— Простите? — Елена чуть ли не приникла ухом к его губам. Берналь утонул в волнах ее аромата. Кожа Елены под руками Берналя была теплой и мягкой — невероятно теплой и мягкой. Вблизи он заметил, что ее грудь действительно неподвижна — если бы Елена дышала, она бы вздымалась и опускалась. И все равно ахеянка была обольстительна. «Если бы не этот крикливый макияж…» — подумал Берналь.
