Сергей Абрамов - 05-Мой престол - Небо (Дилогия)
Он снова замолчал.
Петру было страшновато. Мог бы он услышать мысли Иешуа — может, и понятнее что-то стало бы. Но ничего не слышно: стеной отгородился Учитель. Как, впрочем, почти всегда — в последнее время. А Петр все-таки — не Иешуа, пробивать любой блок не может. Но не слышать молчащего куда легче и куда менее горько, чем не понимать говорящего. Непонятно говорящий Иешуа — катахреза. Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Ну, бывало — сложно говорил, слушать его всегда — труд, но труд-то привычный. Сложность сложностью, но никогда она не затемняла смысл — в итоге понятный. В том, что Иешуа произносил сейчас, Петр не слышал стройно логичного смысла. Мутная образность, перескакивание мысли с кочки на кочку… У него мелькнула шальная и скорее всего все-таки вздорная мысль: а не матрица ли начала шалить? Сколько уж лет она меняет мозг перцепиента — так не нарушила ли что в нем? Что, любопытно, по сему поводу сказал бы Умник?..
Вопрос про Умника был по определению риторическим. А вот про смысл…
— Иешуа, что ты имеешь в виду? — аккуратно поинтересовался Петр.
— Ничего, — быстро ответил Иешуа. — Совсем ничего. Так, мысли вслух… Они еще расхристанны, не обращайте внимания… Ты приказал действовать действуйте. Не сидите сложа руки. И не слушайте меня… — засмеялся и сразу превратился в привычного и любимого Учителя. — Хочу уточнить: пока не слушайте.
— Считать, что ты ничего не сказал?
— Почему? Я не сумасшедший, и вы не глухие. Сказал. Повторю суть сказанного: я опять ошибся. В который раз здесь!.. Но мое понимание собственной ошибки не должно влиять на вашу повседневную деятельность. Да, мне горько, больно, но — за себя Неразумного, только за себя. Вы-то все делали верно. Вы все… — Он склонил голову, будто прислушался к чему-то. Спросил: — Мари, ты ничего не чувствуешь?
Девушка послушно опустила веки, постояла с закрытыми глазами.
— Ничего, Учитель, — ответила спокойно.
— Странно, — вроде бы удивился Иешуа. — А ведь все так явственно… опять сказал непонятное, пошел, не простившись, прочь из Храма. У двери обернулся, добавил: — Будет буря. Готовьтесь.
И ушел.
— Что он имел в виду? — спросил Петр у Мари.
— Не знаю. — Мари равнодушно пожала плечами. — Я действительно ничего не слышу. Может, просто бурю? В смысле: атмосферное явление… Песчаный шторм, например, здесь он актуален… Но если и так, я все равно не слышу опасности…
— Только шторма нам для полного счастья не хватало, — раздраженно сказал Петр. — И без того проблем по горло… Крис, свяжись с метеослужбой, узнай: что у них есть в предварительных прогнозах, и перезвони мне потом… Ну, все, кончили базар. Работать, работать! Мари, Соледад, бегом — за Учителем! И ни на шаг от него…
В штабе все было спокойно. Операторы наблюдения докладывали, что туристы размещены, никаких эксцессов не происходит. Мистер Иоанн, отцы Никодим и Педро уже начали с ними работать, экскурсоводы — на местах и в норме. С линии энергоподачи сообщили, что разрыв найден и к полудню будет восстановлено снабжение энергией Собора. Кондиционеры действительно сгорели все сразу, — ну, не целиком, а что-то там внутри, — поскольку были объединены в общую сеть. С ними есть проблемы, фирма — ее представительство в Киншасе — гарантирует полное восстановление сети только завтра к утру: придется попотеть — буквально! — весь день к всю ночь. Туристы предупреждены, вроде бы все поняли, а оставшиеся жители страны Храм и без дополнительных предупреждений все преотлично понимают: свои люди, общая беда…
На мониторах Петр увидел мальчиков-девочек Криса, уже хватающих за руки прохожих-проезжих, уже нагло сующих им в рот колокольчики микрофонов, уже парили над городом воздушные камеры, гоня общую картинку, которая — как и следовало доказать! — отнюдь не создавала впечатление брошенного людьми жилья, а напротив, напротив: все кругом жило, бурлило, ехало-ходило, кипело и пело.
Картина художника И. А. Ярошенко «Всюду жизнь». Ну, есть кое-где остатки пожара, но — давние, виденные-перевиденные, просто руки до них пока не дошли, бывает. А в остальном — «Всюду жизнь». И вот уже пошел по CNN летучий комментарий типа: да, была напряженка, да, крысы бегут с корабля, да, кто-то этих крыс выманил, как в старой сказке, да, обидно, горько, но — «Всюду жизнь», то есть она продолжается, трубя и маршируя.
У Криса почти сразу по организации телестудии образовались тесные вязки с собственными корреспондентами многих агентств и телеканалов, аккредитованных как в самой Киншасе, так и в соседних столицах. Он сам не однажды летал в Нью-Йорк, в Лон-; дон, в Париж, в Москву и прочие медиа-центры, заводил там дружбу, а кое-где и любовь, интервью у него брали без счета, поскольку интерес к стране Храм не исчезал ни на миг с момента ее рождения, с момента первого эпохального братания Мессии и Нгамбы в зале Ассамблей ООН, а умный и коммуникабельный африканец, да еще и носящий высокое звание «Апостола Второго Пришествия», всегда был уместен и умел в «пиаровской» хитрой работенке.
К слову. Это он и придумал термин — про Апостолов, давно придумал. Иешуа услыхал, взвился было, но, утишенный (от слова «тихо») Петром, Клэр и самим Крисом, соответственно, стих и смирился.
Говорил Петру:
— Какие они апостолы? Апостолы остались там, в Иудее. Ну, еще в Библии тоже… А эти… Хорошие ребята, сообразительные, умелые… Преданные вот… и удивлялся: — Странная штука жизнь, Кифа! Чем выше уровень «информационного шума», тем слабее паранормальность. Ты утверждал, что Служба за все время своих деяний отыскала только пятнадцать серьезных паранормов. Не удивляюсь. Серьезных — их нет, не встречал. Правда, не так уж я и попутешествовал по шарику… Может, где-нибудь в Азии?.. Или в Австралии?..
— Не может, — отвечал Петр. — Уж поверь, Служба все и вся прошерстила. Всех; кто обладал какой-то потенцией, брали в оборот и — минимальный результат. В чем-то они прибавляли, конечно, но — на бытовом уровне. Наверно, ты прав: «информационный шум» глушит паранормальность. Хотя как он это делает…
— Ты же не сможешь учиться пению где-нибудь на стройке или на стадионе во время финального матча чемпионата мира по футболу… А для паранорма нынешний мир — ни на миг не прекращающийся матч… Нет, Кифа, что ни говори, а времена хороших паранормов — или, если по фольклору, колдунов, матов, чародеев, — остались далеко позади. Только ты и я. Ну, может, еще Иоанн. И те твои Мастера, кто не потерялся во Времени. Если что-то странное произойдет в этом мире, то, если мы не заметим, не предупредим — быть беде.
