Челси Ярбро - Отель Трансильвания
- За что?
Вопрос этот следовало задать. Хотя бы для формы. Граф встал.
- Я же все объяснил. Де Ла Сеньи хочет узнать мадемуазель Монталье поближе, а я обещал ему помочь чем могу.
Сен-Себастьян пошарил в кармане и с небольшой заминкой вытащил из него то, что искал.
- Вот, граф, примите - как свидетельство моей доброй воли.
- Что там?
Жервез отступил на шаг, подозрительно глядя на сжатый кулак.
- Часть оплаты. Ну что же вы, граф, возьмите. Поверьте, вам это пригодится.
Граф неохотно шагнул вперед и протянул ладонь, ожидая какой-нибудь каверзы.
- Ну вот. Найдите Гильома Голландца, он его для вас огранит.
На ладонь Жервеза упал неограненный алмаз. Граф с изумлением уставился на него. Барон улыбнулся.
- Он подлинный, не сомневайтесь. И стоит немало.
Жервез конвульсивно сжал алмаз в кулаке.
- Я не понимаю,- пробормотал он.
- Вам и не надо ничего понимать. Еще четыре подобных подарка вы получите после поездки в Сан-Дезэспор. Также я буду иметь удовольствие передать вам расписки. А вы получите удовольствие, бросив их тут же в камин.
Сен-Себастьян позвонил, вызывая лакея.
- Желаю удачной охоты, граф. Не забывайте об уговоре.
- О, безусловно,- пролепетал д'Аржаньяк. Он слегка ошалел, но понимал, что пора убираться. Лакей уже открывал перед ним дверь. Граф ринулся к ней, облегченно вздыхая. Счастье вновь ему улыбалось, но на какую сумму следовало еще оценить.
Сен-Себастьян позвонил еще раз и вызвал Ле Граса. Алхимик вошел, извиняясь за перепачканный фартук, зов господина застиг его в мастерской.
- Неважно,- отмахнулся Сен-Себастьян.- Скажите, сколько алмазов вы сможете вырастить из того, I что у вас есть?
Ле Грас потер подбородок.
- Не знаю. Штук десять-пятнадцать, если все пойдет хорошо. Пока уголь плавится, а посуда выдерживает азотные испарения, можно не унывать. Однако что будет дальше - загадка. Знает о том только Ракоци, но его тут нет.
- Ракоци, опять этот Ракоци! - Сен-Себастьян забегал по комнате. Полы его роскошного клетчатого халата воинственно развевались.- Ле Грас, он мне просто необходим. Тот кто владеет одним секретом, может владеть и кучей других. Я хочу, чтобы вы отыскали этого человека.
Маг побледнел.
- Но барон!.. Вы же знаете, меня изгнали из гильдии и, появись я на улице, никто не даст за мою жизнь и гроша...
- Никто не даст за вашу жизнь ни гроша, если вы еще раз мне возразите. Помните об этом, Ле Грас.
Еще помните, что положение ваше здесь шатко.- Он обернулся к алхимику и поглядел ему прямо в глаза.- Вы нужны мне, поскольку изготавливаете алмазы. И как только нужда в вас отпадет...
Он пожал плечами и подошел к огню.
- Но я не смею опять вернуться туда,- умоляюще произнес Ле Грас.
- Вы не смеете препираться,- надменно проронил Сен-Себастьян. Он взял с подставки позолоченные щипцы и пошевелил ими в камине. Взметнулась туча искр, огонь запылал ярче.
- Вспомните мадам де Кресси. После меня вы, кажется, овладели ей первым. Это было всего лишь насилие. Не пытки, не месса крови. Вспомните о ней и подумайте, стоит ли вам мне перечить.
У Ле Граса пересохло во рту, он с трудом прохрипел;
- Я попытаюсь, барон.
- Хорошо.
Сен-Себастьян не глядел на алхимика.
- Я пойду сегодня, сейчас же. Ответом было молчание.
Маг уже перешагивал через порог, когда вновь прозвучал голос барона:
- Не вздумайте попытаться сбежать. Милосердие мне незнакомо.
- Я и не помышлял об этом, мой господин. Ле Грас поклонился, хотя барон так и не повернулся.
- Не лгите, Ле Грас. Найдете Ракоци - получите щедрый дар. Не найдете - ваша участь будет ужасной.
На пылающие поленья вновь обрушились жестокие удары щипцов.
Ле Грас брел по коридору, зажав рот ладонями, чтобы не закричать. Чердак над "Логовом красного волка" казался ему теперь самым желанным прибежищем в мире. О, если бы можно было опять оказаться там! И чтобы Оулен стоял за дверью - живой, невредимый. Этого увальня не стоило убивать. Ле Грас сам уничтожил последнюю возможность вернуться. Сначала он заставил туповатого малого перенести тигль в экипаж, а потом заколол, безжалостно, хладнокровно. И избил Сельбье, но убить не сумел. Ему нет прощения. Ле Грас заставил себя мысленно повторить: "Я найду Ракоци" - и вышел из дома.
Услышав, как вдалеке хлопнула дверь, Сен-Себастьян усмехнулся. Он стоял у камина и улыбался видениям, встающим перед ним из огня.
Отрывок из письма маркиза де Монталье своей сестре Клодии д'Аржаньяк.
"24 октября 1743 года.
...Я был поражен, как быстро пришло ко мне письмо от Мадлен. Каких-то пять дней, это просто невероятно. Можете мне говорить все, что угодно, об иностранцах, дурно влияющих на короля, но работа внутренних служб Франции убеждает в обратном вести от дочки наполнили сердце мое благодарностью к вам, дорогая сестра, и к ее исповеднику аббату Понтнефу, который мне также недавно писал. Я понял, что прелестям мимолетной жизни она по-прежнему предпочитает вечные добродетели. Это дает мне новые силы и снимает с души невыносимую тяжесть.
Мадлен спрашивает, приеду ли я на праздник, присоединяя тем самым свое приглашение к вашему. Когда два самых родных мне голоса призывают меня, могу ли я устоять ? Вы утверждаете, что мне будет приятно вновь окунуться в парижскую жизнь и восстановить старые связи. О некоторых из них, разумеется, лучше забыть навсегда, но к другим я тянусь всем своим сердцем и потому собираюсь прибыть к вам как можно скорее. Я выеду послезавтра и приеду в Париж первого или второго ноября, надеясь воспользоваться радушием графа и погостить у вас несколько дней. Я напишу также аббату Понтнефу, чтобы мы смогли провести вместе то время, какое он сможет, мне уделить. Я давно мечтаю услышать его благодатные речи, проливающие на мои душевные раны бальзам. Он почти убедил меня, что несбыточное возможно и что Господь в своем милосердии позволит душе моей обрести мир и покой.
Моя супруга все еще пребывает в имении брата, и, мне кажется, будет правильным, если она и останется там. Я получил от нее весточку и отослал к ней нарочного с письмом, объясняющим, где меня теперь искать и куда писать. Ее брат, как вы, возможно, слыхали, снова женился, и его молодая жена носит ребенка. Маргарита поехала присмотреть за детьми от первого брака. Она очень любит своих племянников и племянниц, я решил не отрывать ее от приятных хлопот. Маньяки производят на свет очередного Маньяка, ей нравится на это смотреть. А я с ними, как, впрочем, и с Маргаритой, не очень-то близок и беспокоить ее сейчас не хочу. Конечно, как муж, я могу приказать ей отступиться от брата. Но к чему порывать эти узы? Случись со мной что, куда бедняжка пойдет? Ваше сочувствие Люсьен де Кресси удивляет меня. Невероятно, чтобы ее муж был столь ужасен. Даже если он действительно подвержен греху, на который вы намекаете, ей надлежит сносить свою участь с должным самозабвением. Не Вам, дорогая сестра, оспаривать несомненное право мужей наказывать своих жен. Конечно, ей приходится нелегко, но ее первая супружеская обязанность - покоряться. Этот постулат подтверждается законом Божиим, и мы повсюду видим доказательства его мудрости. Возвышаешься лишь в смирении, и узы супружества помогают женщине осознать, что строгий супруг ее главная защита от праздности и пустых мечтаний. Если Люсьен де Кресси в своем браке обречена на бесплодие, тем легче ей, освобожденной от нечистоты плоти, обрести благодать.
