Кеннет Балмер - Транзитом до Скорпиона
— Принцесса! — заголосил кто-то. — Мы уже подумали, что навек лишились вашего драгоценного света! Хвала могучему Зиму и втройне — могущественному Генодрасу, вы в безопасности!
Она повернулась лицом ко мне, высоко подняв голову. Платье висело на ней, как шатер, и ступни в сандалиях стали не видны. Она подняла руку в белой перчатке, и гомон стих.
— Дрей Прескот! — произнесла она, и это поразило меня так, что я не могу передать словами. — Ты можешь пасть передо мной ниц!
Я стоял, освещенный светом двух солнц, красноватая тень падала на север-северо-восток, зеленоватая — на север-северо-запад, с точностью до градуса. Я стоял и смотрел на принцессу, разинув рот.
Вперед протолкался субъект, которого звали, как я вспомнил, Гална. Лицо его выражало одновременно угрозу, жажду мести и тайное злорадство. Облегающая тело зеленая кожаная одежда блестела в лучах солнц.
— Теперь-то я проткну его, принцесса — с вашего позволения.
Он выхватил шпагу из выложенных бархатом ножен. Я едва успел заметить его движение, во все глаза глядя на женщину. Но пасть перед ней ниц? Конечно, мне не хотелось умирать. Я отвесил поклон — жестко, официально расшаркался, элегантно взмахнул рукой перед грудью, а затем, поднеся ее к голове, грациозно щелкнул пальцами. Одну ногу я выдвинул вперед, другую назад, а голову склонил в поклоне — в низком поклоне.
Если эту нелепую позу, столь почитаемую в надушенных гостиных Европы, сочтут за оскорбление…
Я услышал легкий смех.
— Не убивай пока этого раста, Гална. Из него выйдет лучшая забава попозже.
Я выпрямился.
— Меня освободил от цепей охранник-рапа, чтобы я лучше помогал с мрамором, — начал было я. Гална злобно ударил меня шпагой плашмя по лицу. Вернее, ударил бы, не отдерни я голову назад. Вперед выскочили стражники.
— На колени, раст, когда к тебе обращается принцесса Натема!
В спину мне уперлась чья-то рука, а нога стукнула по голеням, и я оказался распростертым ниц, хребет выгнут, корма поднята, а нос болезненно ткнулся в камни причала. Мраморная пыль раздражала глаза и ноздри. Меня держали четыре человека.
— На колени, раст!
Волей-неволей мне пришлось это сделать. Я усвоил кое-что из того, что должен знать домашний раб семейства Эстеркари, если хочет остаться в живых.
Даже тогда, уткнувшись носом в камни, я сопоставлял эту варварскую позу с изящными жестами дачи оби.
Я знал, что смерть очень близка.
Принцесса Натема дотронулась до меня усыпанной самоцветами сандалией. Ногти на ее пальцах покрывал блестящий зеленый лак в тон платью.
— Можешь согнуться, раб.
Полагая, что понял правильно, я сел в согнутом положении, словно ластящийся пес. Меня никто не ударил, и я понял, что усвоил еще урок. Со стороны группы аристократов донеслось несколько резких слов, бормотание и язвительные замечания. Затем я услышал звон цепей. Вперед с важным видом вышел невысокий плотный человек, одетый в бледно-серое, похожее на тунику платье с зеленой каймой и нашитыми на спине и груди символами в виде ключа. Под бешеными взглядами и нацеленными на меня шпагами Галны и прочих вельмож этот субъект повесил на меня цепи. Он защелкнул у меня на шее железное кольцо, вокруг талии — железную полосу, на запястьях и щиколотках браслеты кандалов. В петли всех этих весомых предметов он продел прочную железную цепь длиной, наверное, больше кабельтова.
— Позаботься, чтобы его перевели в мой опаловый дворец, Нижни, небрежно бросила принцесса, словно говорила о доставке новой пары перчаток. Но когда Нижни, надсмотрщик, погнал меня тычками стурмового жезла — своего знака отличия, я понял, что был не прав. Выбору новых перчаток она уделила бы больше заботы.
Я сбежал из одного рабства и попал в другое.
Будущее рисовалось мне столь же мрачным, как прежде. Во всем у меня была только одна надежда — мои ребята, мои верные кланнеры, братья по оби, которые освободились от рабства и цепей.
Глава 11
ПРИНЦЕССА НАТЕМА КИДОНЕС ИЗ ЗНАТНОГО ДОМА ЭСТЕРКАРИ
Как посмеялись бы мои братья по оби, увидев меня сейчас! Как весело ржали бы эти свирепые кланнеры, увидев своего вавадира и зоркандера разодетым, как попугай!
Прошло три дня с моей неудачной попытки сбежать. Я знал, что меня выкупили с мраморных карьеров. Когда принцесса Натема чего-нибудь желала, люди дрожали за свою жизнь, пока она не получала желаемое. Теперь я расхаживал по отведенному мне деревянному закутку в мансарде опалового дворца и с презрением рассматривал себя.
Я отказывался облачаться в это одеяние, но Нижни, толстый, скучный, вечно жующий чам надсмотрщик, свистнул трех здоровенных парней — едва ли их можно было назвать людьми. У них были яйцеобразные головы, массивные покатые плечи, мышцы покрывали толстые шкуры мышиного цвета почти панцирной толщины и крепости, а короткие мускулистые ноги оканчивались перепончатыми ступнями. Двоим было приказано держать меня, а третьему — наносить болезненные удары по спине и ягодицам толстой тростью. Она столь разительно походила на трости из ротанга, положенные старшинам Королевского Флота, где я служил, что я получил три удара прежде, чем у меня хватило ума закричать, что я согласен надеть этот наряд. Ибо, в конце концов, что значит это дурацкое щегольское платье, когда кругом столько убожества и страданий?
Бивший меня человек — ибо я должен был думать о нем как о человеке и даже не пытаться размышлять, из какого котла кровосмесительных генов он появился, — прежде чем отойти, нагнулся ко мне поближе.
— Я — Глоаг, — представился он. — Не отчаивайся. Настанет день… — Он говорил, будто слова застревали у него в глотке.
Я с недовольством осмотрел себя. На мне была щегольская рубаха с изумрудными и белыми ромбами и алой вышивкой и шелковые штаны с большим расшитым кушаком таких цветов, что слезились глаза. На голове — большой бело-золотой тюрбан, сверкающий фальшивыми самоцветами, яркими перьями и болтающимися бусами.
Если бы меня видела сейчас моя дикая братия с равнин Сегестеса — каких бы только шутливых и фривольных замечаний не отпустили бы они в адрес своего грозного и уважаемого вавадира!
За мной пришел Нижни с Глоагом и его людьми и тремя гибкими и проворными молодыми рабынями. Девушки были одеты в ожерелья из бус, другой одежды почти не было. Глоаг и его товарищи вели свое происхождение с Мезты, одного из девяти островов Крегена. Они носили набедренную повязку из серой кани, типичную одежду раба, но каждого опоясывал изумрудный ремень, на котором покачивалась тонкая ротанговая трость. Я пошел за ними. По своей наивности я понятия не имел, куда иду и зачем так одет. Я не особо задавался также вопросом, зачем мне пришлось принять подряд девять ванн, хотя это не было лишено приятности. Первая ванна была чуть теплой, с меня смыли грязь, которая черными тучами расползлась в воде, потом ванны становились все горячее и горячее, пока с меня градом не покатился пот, а затем все холоднее и холоднее, пока я не заорал и не выпрыгнул из ванны, словно из ледяного озера. Однако я почувствовал прилив бодрости. Нижни остановился перед усыпанной изумрудами дверью из золота и серебра. Взяв со стоявшего рядом столика шкатулку, он вынул из нее завернутый в бумагу пакет и аккуратно снял обертку. Внутри лежала девственно белая пара невероятно тонких шелковых перчаток.