Олег Котенко - Божественная игра
Да, дороги здесь - не то, что у нас. Ровные, без единой выбоинки или трещинки. А о наших традиционных латках, которые имеют свойство превращаться в ямы, здесь и речи быть не может. Дорога - будто полотно. Такими и должны быть дороги в городе, тогда и машина изнашивается медленнее, следовательно, меньше происшествий. Мы заехали в один из многочисленных ресторанчиков, какие очень любят показывать западные киношники. Обычный маленький кабачок, опрятный и чистый - без засиженных мухами столов и без вульгарной роскоши для определенных слоев населения. В такой можно просто зайти, если проголодался, купить бутерброд и чашку кофе, сесть и спокойно съесть это все. Даже кабачком это назвать язык не поворачивается. Бистро. И люди здесь не такие. Другие лица, другие глаза - все в них иное. Они и думают по другому. А еще говорят, что все люди одинаковы. Как же одинаковы - разве по одному руслу идет мышление русского человека и американца? Время пролетело за беседой. Андрей рассказывал о своей жизни, расспрашивал о моей. У него тут семья - жена-американка и дочь. Хотя, у жены в родителях или дедах-бабушках тоже эмигранты есть. Что характерно, из Одессы. Жизнь здесь, конечно, лучше, но устрой чисто капиталистический: сколько работаешь, столько и получаешь. Хочешь много - работай, копи, открывай собственное дело, расти, расширяйся. Не хочешь - не надо, другие хотят. И государство о гражданах действительно заботится. И это, наверное, правильно. - Поначалу трудно было, - говорил Андрей, - непривычно все. А потом ничего, привык. Тут и гибкость ума нашего, национальная черта, да и сам понимаешь - к хорошему привыкнуть легко, отвыкнуть трудно. Усвой только, что если ты к государству - то и оно к тебе. И все. Но нам пора идти, поезд скоро. На вокзале - та же история, что и в аэропорту: множество людей, сосредоточенных на себе. Где то небрежное помахивание сумкой? Где веселость в разговоре со служащими? Я предъявил билет и занял положенное место.
* * *
- Ход окончен! Свон явно был доволен началом партии - все пока текло спокойно и правильно, так, как предполагалось. Но что там думает Ведьма?.. По идее, в ее функции не входит разрушать то, что строит Свон - они не являются олицетворениями Добра и Зла, они просто обычные игроки, играющие в увлекательную игру. Почти настольную игру. - Ход мой, - сказала Ведьма, - я ввожу еще одного персонажа и кое-что добавлю к миру. Это уже мое право и согласие второго игрока не обязательно. Я права? - Да, - ответили Боги-судьи, следящие за ходом игры. Ведьма удовлетворенно кивнула.
* * *
Дженнингс поправил рюкзак за плечами и еще раз посмотрел на карту. Вырванный из атласа листок был уже порядком измазан в золе и просто грязи, Дженнингсу постоянно приходилось оттирать необходимый участок. - Эй, Уил, погоди! Дженнингс поставил ногу на дырчатый камень и потянулся к карману за сигаретой. Далеко впереди белела вершина горы Мак-Кинли. Там, у ее основания, должна находиться старая фабрика - если верить словам старика Филиппа Брина. А верить ему опасно, потому как еще со второй мировой у него не все нормально с рассудком. Да и возраст в добавок ко всему. Шутка ли - восемьдесят лет! Сзади, на склоне холма, пыхтел попутчик Уильяма Дженнингса Гедеон Раввель, коротышка непонятной национальности и неопределенного возраста. В общем, средний такой человечек, но в то же время абсолютно неповторимы как по части внешности, так и по части повадок. Раввель остановился рядом с Дженнингсом - он едва доставал ему до плеча, но карликом не был, то есть пропорции тела у Гедеона были нормальные. Он, как уже сказано, обладал необычной, но совершенно непримечательной внешностью: светлые, с рыжинкой волосы, такие же светлые глаза, загорелое лицо. Может быть, одна из ветвей его родословной уходила в индейские семьи - что-то в загаре Раввеля было необычное, будто не от солнца он, а от природы. - К чему так бежать? - жалующимся тоном спросил Гедеон, сбрасывая рюкзак на землю. - К тому. Ну да ладно, отдохни немного. Черт, Гед, говорил я тебе, нет - все равно увязался. Не подумай ничего плохого, но в одиночку я бы уже давно был у Мак-Кинли. - Уильям, вспомни мать! Вспомни, что она сказала перед... перед... Забыл уже, да? Так я напомню. Она сказала: "Гедеон, никогда, ни при каких обстоятельствах не вздумай оставить моего сына Уильяма, потому что человек он непутевый и обязательно все провалит!" Вот, что она сказала. Уил отбросил окурок. В Нью-Йорке у него осталась фирма, производящая ковровые покрытия. И оставил он ее на попечительство... Эх, хоть не вспоминай. Фирма не слишком крупная, но доход приносит и популярность имеет. У Дженнингса сердце екало каждый раз, как он вспоминал офис с окном во всю стену на двадцать третьем этаже и скользкую морду... черт! - Ладно, отдыхать ночью будем, пошли, - Дженнингс поднял рюкзак, закинул его на спину. Гед плелся рядом, умоляя идти помедленнее. Дженнингсу казалось, что он и не идет, а ползет. Вроде, и склон тут не очень крутой. - И все же, Гед, лучше было бы тебе остаться дома. И за фирмой присмотрел бы. Это ж ведь не лавочка тебе, тут и желание, и умение надо. И голову на плечах. Гедеон промолчал. Наверное, ему просто надоело спорить на эту тему. Гораздо больше удовольствия доставляло созерцание природы, ибо здешняя природа неповторима, как неповторима природа крайнего севера с густыми лесами и коротким, но ярким летом. Воздух был нереально чист. Просто не верится, что где-то на Земле еще может быть такой воздух - он прозрачнее воды в горной реке, он прохладный и резкий, немного колет легкие. В воздухе нет жизни, но ничто не сможет противостоять смерти с большим упорством. Темнели склоны гор, укрытые лесом, среди деревьев блестела вода - изредка, если хорошо приглядеться. Пожалуй, именно в таком месте можно предаваться размышлениям о вечном и о смысле жизни. Но Солнце клонилось к горизонту гораздо быстрее, чем дорога сбегала вниз по склону. Миновал полдень, запылал и быстро отгорел закат, сгустились сумерки. Дженнингс развел костер, сложив из небольших камней кольцо. Костер будет гореть всю ночь и оставит на этом месте черный выжженный круг, ограниченный надтреснутыми булыжниками. Зато в следующий раз путник не станет зря ранить землю, а разведет огонь в этом же месте. Ужин состоял из консервов, хлеба и воды, набранной из источника не подалеку отсюда. У воды был необычный вкус - настоящая живая вода. Костер и сам бы не прочь уснуть, да будто понимал, что нельзя, что всю ночь нужно охранять людей. Следовало только изредка подбрасывать несколько еловых ветвей - они смолистые, и горят хорошо, и дым комаров отгоняет. Огонь не торопился, ел древесину, потихоньку пережевывая каждое волокно. Дженнингс лежал на спине и смотрел в небо. Ночь уже вступила в свои права и зажгла на небосводе огни звезд. Одна, казавшаяся самой яркой, указывала на вершину горы Мак-Кинли.
