Варвара Мадоши - Возьмите нас в стаю
— Действительно, забавно, — проговорил Первый. — Ну и что дальше? Все хорошо, что хорошо кончается.
— Если кончается хорошо. Только представьте, синтро и куаны не поверили бы друг другу. Каждая раса решила бы, что другая обманывает ее, чтобы отнять у нее родной мир. Они могли бы устроить войну за уничтожение, а Содружество еще тогда их не знало. Мы бы не могли им помешать.
— Такого не могло быть, — спокойно сказал Первый. — Разумные существа не могут не найти общий язык. Они ведь не сорохи.
— Насколько хорошо вы знакомы с историей сорохов?
— В общих чертах.
— Теперь представьте, что у них в рамках одной-единственной расы было две разные страны, которые осуществляли космические исследования! А потом появились коммерческие компании, каждая из которых осуществляла эти исследования отдельно! Потом другие страны тоже захотели создавать свои корабли и станции — все отдельно. Они немного сотрудничали между собой для строительства станций и спутников, но об общих теоретических исследованиях и речи не шло. Их первая колония на другой планете представляла собой четыре анклава, которые едва общались между собой, и поставки для них делались кораблями двух разных конструкций и типов.
— О чем я и говорю! — с мрачным торжеством сказал Первый голос. — Они даже между собой не могут договориться, что уж говорить о прочих.
— Они договорились между собой! Они создали общее правительство, они объединили ресурсы и построили корабли, способные сворачивать пространство и время! Им понадобилось для этого больше времени, но они это сделали. Вопреки своей биологической природе. Разве вы не понимаете, что это тот самый урок, который необходим нам — научиться преодолевать себя, идти против первобытных инстинктов? Нам-то никогда этого делать не приходилось, мы могли руководствоваться своими инстинктами!
— Ну и дальше прекрасно с их помощью проживем, — хмыкнул Первый. — И мои инстинкты говорят, что мы должны защищать слабых и не спускать тем, кто их обижает. Если Совет Содружества не хочет вступиться за безголосых партнеров, кому, если не нам?
— А вы не думали, что у сорохов тоже есть партнеры среди неразумных зверей?
— У них не может их быть.
— Они способны на эмоциональную связь! Я сама это видела. Я даже… — Тэна сделала глубокий вдох, но стало только хуже: закружилась голова, слишком много в мешке было углекислого газа. — У меня даже возникла такая связь с одним из них. Это возможно.
— Вы принимаете желаемое за действительное, — уверенно сказал Первый. — Обманываетесь. Такое бывает с учеными.
— Я могу вам показать, — предложила Тэна. — Хотите? Нужен тактильный контакт.
— Нет, — хмыкнул Первый. — В фильмах обычно после этого герою удается освободиться.
— Для главной героини она слишком тощая, — критически заметил Второй.
— А вот грубить не надо. Прошу прощения, — сказал Первый Тэне. — У моего друга дурной характер.
— Я заметила, — сухо ответила Тэна.
Больше от отчаяния, чем повинуясь какому-то серьезному плану, она начала передавать в пространство, без всякого тактильного контакта. Вот она встречает Тима среди метели и пугается его; вот он стыдит ее за этот страх; вот его пес смотрит ей в глаза, и в простом собачьем разуме Тэна читает и обожание, и восхищение, и верность; вот ледяной край спуска скользит и скользит мимо них, а солнце бьет в глаза…
Но это все, конечно, оказалось бесполезным.
Только в фильмах к чему-то приводит.
* * *Невеселый военный совет собрался в углу библиотеки, за единственным столом. Теплые одеяла и свитера, которые собрала в сумку ныне покойная Лена Баум, распределили между всеми по-братски. Рената Майснер, обычно безукоризненно модная, утопала в ярко-розовом кардигане самой Лены, который был велик ей размеров на пять, и это выглядело бы смешно, если бы не ожесточенное лицо Ренаты с ниоткуда появившимися морщинами.
— Каково состояние Даниловой? — спросил прежде всего Тим у Фридриха. — И есть ли еще какие-нибудь ранения?
— Нет, хотя у Белого Пера легкая гипотермия, — покачал головой Фридрих.
— Я в порядке, — легкомысленно отозвался сонный Перо, — ты еще нос мне пощупай.
— Данилова, — напомнил Тим.
— Плохо с ней дело. Если не оказать помощь, сутки я ей дам.
— А если доберемся до вашего кабинета с оборудованием? Или довезем ее туда?
— Все равно сутки! — огрызнулся Баум. — Нужно делать операцию. Лена бы, может, справилась, но я без нее не возьмусь.
— А если криозаморозка? По-моему, тут многие прошли курсы срочной подготовки. Криокамеры запитаны от аварийного источника…
— Ну, если вы ее дотащите к криокамере, то конечно, — с сомнением проговорил Баум. — Но как вы собрались?..
Вопрос был нетривиальный. Тим представил бесконечно меняющиеся коридоры, лестницы и переходы, тени и свет, и неизвестно насколько хватит последнего оставшегося аварийного генератора… А если съехавшая с катушек Айрин доберется до этого генератора раньше?
— Кто-нибудь знает, что случилось с Айрин? — спросил Тим.
Четкого ответа ни у кого не было. Сперва она вела себя нормально: помогала Даниловой собирать всех в убежище в подвале. Потом вдруг достала гранату и велела всем убираться, а не то эту гранату взорвет. И взорвала таки. Калмер, Данилова и Чу пытались ее задержать — досталось всем троим. Даниловой, кстати, первой.
— Слетела с катушек, — заявил Белое Перо. — По мне так нельзя брать таких, как она, на другие планеты!
— Как она? — резко переспросил Тим.
Он ожидал какого угодно ответа: темнокожих, женщин, мусульманок — но Перо его удивил.
— Людей без силы воли, — хмыкнул он он. — Вечно со всеми соглашалась. Всем поддакивала. Начальнице подражала. С тобой, Тим, сошлась.
— Что не так, что она со мной сошлась? — напрягся Тим. — У тебя с этим проблемы?
— У меня никаких проблем, — Перо белозубо улыбался, — ты парень симпатичный, спору нет, белый и пушистый, как твой Джек. Да только Айрин Данилова сказала это сделать. Чтобы прощупать тебя. Они все никак не могли понять, кто ты и зачем тебя прислали. Кто бы на это согласился? А Айрин согласилась.
Джек почуял расстройство Тима и прижался к нему теплым боком. Он не зарычал на Белое Перо — для этого пес был слишком хорошо тренирован — но посмотрел на него очень пристально. Тим положил Джеку руку на голову.
— Она дрессировщица, — Тим мотнул головой, — дрессировщик не может быть слабовольным человеком.
— Бывают разные виды воли, — вступила Майснер. — Честно, Крюков, Айрин — приспособленка. Мне она тоже никогда не нравилась. Хотя мне бы в голову не пришло, правда, что она может тронуться. Но я не удивлена. Удивительно, как психологический скрининг ее пропустил.
