Алекс Карр - 9-я книга. Тарат Зурбин
Наш институт по праву и по вполне понятным причинам считался самым закрытым научно-исследовательским заведением Интайра, а после того как мы вернулись с Удинахи, его деятельность и вовсе стала абсолютно секретной. Верховный Совет принял решение полностью блокировать все подходы к Удинахе и туда была направлена целая флотилия военных космических кораблей. К моему докладу прислушались все три главных администратора Интайра и было решено создать на этой планете несколько сотен автоматических станций наблюдения, которые должны были фиксировать все изменения, происходящие в этом мире. Ни о каких исследовательских работах речи не шло, мои доводы о возможности создания монстров в качестве суперсолдат были восприняты очень серьезно.
При всем том, что вокруг звездной системы Линнис в спешном порядке разместили целых полтора десятка боевых спутников, на наши работы с гафтарие не был наложен запрет, хотя нам было категорически запрещено проводить их за пределами лабораторий, находящихся на борту "Ксириза". Не скажу что главная научная администрация была обрадована моими идеями, но уже одно то, что я начал работу под влиянием Майрума, который возложил на Интайр ответственность за судьбу Удинахи, развязывало мне руки. Обстановка секретности отнюдь не мешала ни мне, ни моим сотрудникам. В конце концов кое-какие наши разработки становились достоянием гласности и этого вполне хватало на то, чтобы удовлетворить тщеславие некоторых, наиболее молодых, сотрудников.
Работа над созданием крулосов, которая поначалу показалась нам такой простой и легкой, что все мы уже радостно потирали руки в предвкушении серьезного прорыва, затягивалась. Порой, мне казалось что все бесполезно и мы никогда не сможем разобраться до конца как были устроены эти желеобразные, полупрозрачные комки. Прошло не менее трехсот лет непрерывных исследований и упорного труда, пока мы, наконец-то, окончательно поняли, что они из себя представляют эти самые гафтарие, а поняв, возликовали.
Гафтарие, при всем своем незамысловатом внешнем виде и кажущейся простоте, на самом деле представляли из себя очень сложно устроенное существо. Исследуя образцы более высокоразвитых животных Удинахи, мы с самого начала обнаружили, что гафтарие, по своему строению, практически аналогичны их нервной ткани, но при этом существа, которые очень походили по структуре клеток на мозг псевдолягушки, скорее напоминали по строению простейшие организмы, но в некоторых случаях вели себя так, словно они были куда более развитыми животными, чем те, на чей мозг они походили. В сложной обстановке, когда им угрожала опасность, они могли совершать вполне осмысленные действия. Однако, самым главным являлось то, что гафтарие могли, в зависимости от обстановки, изменять структуру своих тканей.
В нормальных условиях, когда гафтрие находились в густой жиже ила, переполненной планктоном и чувствовали рядом локоть товарища, они передвигались не спеша, изредка совершая телом быстрые волнообразные движения. Если эти существа оказывались в более жидкой среде и планктона в ней было мало, то они немедленно выпускали множество ложноножек и двигались с завидной скоростью. До тех пор пока в жидкости присутствовал самый минимум растворенной в ней почвы и микроскопических гафтарие, составляющие планктон, более крупные особи не меняли своей сути.
Мы оставляли гафтарие в емкости, разделенной надвое, в одной половине которой оставался самый минимум жидкости и они немедленно уплотняли структуру своего тела, становились твердыми, как дерево. Стоило нам открыть небольшое отверстие, через которое начинала поступать жидкость с высоким содержанием планктона, как затвердевшее гафтарие немедленно меняло свою структуру, превращалось в рыхлого слизняка и, поднявшись по пластиковой стене до крохотного отверстия, становилось настолько пластичным, что умудрялось проникнуть через него в другую емкость.
Впрочем, нас интересовали совершенно другие свойства гафтарие и в конце концов мы вывели то существо, которое по праву могло называться крулосом. Гафтарие самого последнего поколения имели в своей клеточной структуре огромные мономолекулы, которые обладали целым рядом удивительных способностей. Во-первых они были способны запоминать и хранить огромные массивы информации и будучи помещенными в идеальную среду, были практически бессмертными. Это мы узнали еще на Интайре, когда поместили несколько гафтарие в темпоральный ускоритель, в котором время бежало в десять тысяч раз быстрее и, вынув специальный контейнер через пять лет, обнаружили их совершенно не изменившимися. Во-вторых еще одной удивительной способностью гафтарие оказалась их способность улавливать радиоволны и даже суперволны, основу супервизио – практически мгновенного способа связи, для которого были не страшны даже огромные расстояния в несколько сотен световых лет.
Как я уже говорил, в то время мы работали над созданием биокомпьютера для космофлота, который смог бы конкурировать даже с большими мозаичными компьютерами типа Великого Бэмми и достигли в этом деле такого прогресса, что когда я принял решение отправляться на Фроймил, мой институт практически разделился надвое и часть моих сотрудников осталась на Интайре. Хотя я уже начал работы по созданию биокомпьютера и даже продвинулся далеко вперед на этом пути, мне не стоило большого труда откликнуться на предложение сына моего старинного друга, отправиться на Фроймил.
Все произошло очень стремительно. Оорк, который был к тому времени главным гражданским администратором огромной провинции, был в курсе некоторых моих исследований и однажды прибыл в мой институт с очень заманчивым предложением, касавшимся возможности обойти строгие законы Интайра по части физиологической реконструкции интари. Я был слишком далек от всего того, что не касалось науки и даже не знал о том, что на космоверфях строятся гигантские звездолеты, с помощью которых Интайр собирался резко ускорить процесс колонизации. Когда он рассказал мне о своем решении переселить в течение нескольких лет почти всех жителей своей провинции на самый край Гегемонии Интайра и поделился со мной известием о том, что ему будет разрешено значительно смягчить законодательство на Фроймиле и в других подвластных ему колониях, я практически моментально согласился стать его помощником по науке.
Признаться, в тот момент меня гораздо больше интересовало то, что на Фроймиле я смогу вернуть себе молодость и это было очень неплохим стимулом еще для нескольких тысяч моих сотрудников. Поэтому мы развернули работы еще до старта и уже прикидывали как скоро сможем создать на Фроймиле клиники клеточной регенерации. Когда же вместо Фроймила мы оказались невесть где, то именно на эту клинику мы и возложили первоначально все свои надежды, считая, что довольно скоро космофизики и астрономы нашего корабля смогут найти путь домой. Не оставили мы своей мысли и тогда, когда Бэмми впервые высказал мнение о том, что, возможно, нам придется ждать несколько тысяч лет, прежде чем сканерам удастся отыскать в просторах вселенной галактику Хизан. Когда же Великий Бэмми высказал уверенность что пройдет не менее восьмидесяти двух тысяч лет прежде, чем мы сможем найти путь домой, мне пришлось задуматься.
