Песах Амнуэль - В пучину вод бросая мысль...
— Выметаемся, — согласился Эдик и открыл дверь. В аудиторию повалила толпа, будто в салон припозднившегося автобуса.
— Что это вы тут заперлись? — подошла к Филу женщина лет пятидесяти в длинном, почти до пола, темном платье с высоким воротом. — И чем занимались, позвольте спросить?
Она, конечно, точно знала — чем, но хотела услышать придуманную ими отговорку.
— Ну да, именно тем и занимались, о чем вы подумали, Зинаида Сергеевна, — огрызнулся Эдик, нимало не смущенный беспочвенным обвинением, и подтолкнул Фила к выходу. В коридоре, где бродили редкие слушатели, то ли опоздавшие на заседания своих секций, то ли решившие посвятить время уединенным размышлениям, Эдик расхохотался.
— Зина в своем репертуаре, — сказал он, отсмеявшись. — Ты ее не знаешь? Она у Ситчина работает, историк науки. Та еще дама.
— Что будем делать? — мрачно спросил Филипп.
— Не знаю, — признался Эдик. — Но тот, кто предупрежден, тот вооружен, верно? Если мне известно, с помощью какого закона природы действует убийца и если я сам как-то — пусть с грехом пополам — владею тем же оружием, значит, я в относительной безопасности. Согласен?
Фил промолчал.
Эдик коротко кивнул, прощаясь, и пошел прочь. Сначала он шел прямо и размахивал руками, но по мере удаления фигура его сгибалась, будто под тяжестью, опускавшейся на плечи — так казалось Филу, видевшему Эдика со спины. «Под грузом улик», — пришла ему в голову фраза из детективного романа.
Телефон-автомат одиноко висел на стене холла и издалека напоминал жука с повисшей ногой.
— Слушаю, — сказал знакомый голос, когда Фил набрал номер.
— С тобой все в порядке?
— Конечно! — воскликнула Вера.
— Тебя не было дома? Я звонил…?
— Фил, — сказала Вера, — ты забыл? Я предупреждала, что должна буду утром пойти на работу.
Фил не помнил, чтобы Вера его об этом предупреждала, но если она так говорила, то, наверно, он действительно выпустил из головы ее слова.
— Я так боялся за тебя! — вырвалось у него.
— Действительно? — голос Веры в трубке стал мягким, обволакивающим. — Ты думал обо мне?
— Да… — сказал Фил, но больше слов не нашел и надрывно замолчал, заполняя возникшее между ним и Верой нематериальное пространство общности своими мыслями, которые даже ему самому ничего не могли объяснить.
— Вот-вот, — произнесла Вера, улыбаясь. Фил слышал эту улыбку, Вера была рада, что заставила его помучиться — и еще рада была тому, что мучился он не сильно, она ведь и сама не хотела приручать Фила настолько, чтобы он бросался ради нее с головой в омут. — Все в порядке, Фил. Мне было хорошо с тобой, правда. А тебе?
Что ответить? Почему она ни слова не говорит о том, как они вдвоем погружались в мир? А может, Вера именно это и имела в виду?
— Мне тоже, — сказал Фил, подумав вдруг о том, что с Лизой ему никогда не было бы так замечательно, потому что… Да просто не было бы — он понимал это сейчас совершенно определенно.
— Фил, — сказала Вера, — приезжай ко мне, и мы вместе подумаем, надо же сформулировать наши с тобой… впечатления.
Конечно! Может, они опять сумеют вместе выйти в мир?
— Нет, — с сожалением сказал он, вспомнив о своем обещании. — Сейчас не могу. Николай Евгеньевич хотел, чтобы я…
Он запнулся.
— Чтобы ты — что?
— Он хотел поговорить со мной наедине, — сообщил Фил: почему не сказать, разве он давал Николаю Евгеньвичу слово? Он вспомнил, что таки да, давал, но это уже не имело значения.
— С тобой? — странным напряженным голосом переспросила Вера, и Фил принял ее недовольство на свой счет: она хотела его видеть, торопилась домой, знала, что он будет звонить, она ждет его, а он…
— Так получилось, — выдавил Фил. — Извини. Я приеду потом, вечером, хорошо?
Вера повесила трубку.
— Черт, — сказал Фил. — Черт, черт, черт!
От многократного повторения имени нечистой силы произошла ее материализация, и перед Филом, будто из-под земли, вырос Миша Бессонов, в черном пуловере и темно-серых брюках он действительно напоминал черта. Как он здесь оказался, ведь вроде не собирался на эту конференцию, у него и на работе дел было достаточно?
— Я так и думал, что застану тебя! — радостно воскликнул Миша. — Ты понимаешь — он упал на ровном месте!
— Кто? — спросил Фил.
— Завхоз наш! Подожди, я расскажу по порядку, — Миша держал Фила за локоть и старался заглянуть в глаза — обычно он поступал как раз наоборот: прятал взгляд, будто стеснялся.
«Любопытно, — думал Фил, слушая Мишин рассказ. — Если у нас с Верой, а потом у Эдика и, похоже, у Кронина, все получилось чисто эмоционально, то Мише удалось сугубо рационально распределить энергии по уровням — как иначе объяснить результат его опыта? Если, конечно, был результат».
— Не доказал ты ничего, — сказал Фил. — Может, твой завхоз поскользнулся случайно? Сколько раз ты повторил опыт?
Он думал, что Миша скажет «один», и тогда можно будет, посмеявшись, быстро распрощаться. Однако Бессонов назвал совсем другое число.
— Тридцать два, — сказал он.
— Что? — поразился Фил. — Ты командовал, и завхоз, как Ванька-встанька…
— При чем здесь Ванька-встанька? — растерялся Миша. — Да, командовал. Я по вербальной формуле шел, что мы в последний раз обсуждали. Ну…
— Помню, — коротко сказал Фил.
— Три раза поскользнулся Барашевский. Потом дважды — парень в коридоре, я его не знаю, но с ним тоже все было чисто. Семь раз — тетя Полина, гардеробщица, я за колонной стоял, считал. Еще четыре раза — какая-то дама из посетительниц. И наконец, шестнадцать раз — для контроля — я сам.
— Сам?
— Ну да. Произношу вербальную формулу с полным отражением…
— И что? — с интересом спросил Фил.
— Будто земля из-под ног… Неприятное ощущение. Пару раз думал: сломаю копчик. Ничего, обошлось. Я в своем кабинете падал, постелил пальто…
— Цирк, — пробормотал Фил. И тут до него дошло. Если все так просто для Миши, то разве это не доказательство? Разве он не мог в тот вечер, когда погибла Лиза… Нет, у него алиби. Он не мог сосредоточиться, пока звонил по телефону.
— Послушай, — сказал Фил. — Во-первых, не смотри на меня, как на боксерскую грушу. Не действует.
— Наверное, мало одной только формулы, — кивнул Миша. — Нужно эмоциональное состояние. Какое? Я тогда был злой, да…
— Стоп, — прервал Фил. — Во-вторых, я тороплюсь. Давай…
Он прикинул — после разговора с Николаем Евгеньевичем нужно будет заехать к Вере, а потом…
— Давай в десять вечера созвонимся, — предложил Фил. — Это не поздно для тебя? Извини, мне нужно бежать.
