Владимир Фильчаков - Абсолютная власть
Что-то мешало мне. Было в толпе грешников какое-то пятно на общем фоне, но я никак не мог понять, что это такое. Я говорил, и ощущал неудобство. Мне понадобилось немало времени, чтобы понять, что на меня кто-то пристально смотрит. Чьи-то глаза неотрывно следили за мной, в то время как все головы были понуро склонены.
- Здесь, в аду, нет помилования. Раскаявшись, вы можете проклясть себя за совершенные преступления, но вам это не поможет. Ни о малейшем смягчении наказания не может быть и речи. Я знаю, что многие из вас подали прошения о помиловании и переводе наверх, в рай. Вы сетуете на несправедливость и хотите облегчить свою участь. Я рассмотрю все прошения. Но не обольщайтесь. Из практики известно, что только одно прошение из тысячи достойно того, чтобы удовлетворить его. - Я увидел, наконец, того, кто не спускал с меня глаз - мужчину царственного вида, который стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на меня. - Нет, даже не так. Не удовлетворить, а задуматься о том, чтобы его удовлетворить. Сейчас ступайте. Здесь очень ровный климат и никогда не идет дождь, если этого не захочу я. Поэтому располагайтесь под открытым небом, отдыхайте и ждите назначения наказания.
Я сошел с помоста и направился к себе. Сел и знаком подозвал секретаря.
- Сколько прошений подано?
- Триста двадцать четыре, сударь.
- Сколько?! Вот как. Существует человек, которому наказание не кажется чрезмерным. Зовите-ка его сюда. Я хочу говорить с ним.
Он явился через минуту. Тот самый, кто разглядывал меня во время речи.
- Садитесь, - предложил я. - Мне очень знакомо ваше лицо. Да-да, вы тот самый кесарь, который убил любимую девушку. Ну что ж. Угощайтесь. Наливайте вино, кушайте фрукты. Я хочу побеседовать с вами.
- О чем?
- О том, что вы не подали прошение о помиловании. Почему? Вы считаете, что достойны наказания?
- Наказание достойно меня, - надменно сказал он.
- Пусть так, - согласился я. - Это сути дела не меняет. Значит, вы покорно отдаетесь в руки правосудия?
- Разве это правосудие? - усмехнулся он. - Это чистой воды экзекуция длиною в вечность.
- И это пусть так, - опять согласился я. - Но почему бы вам хотя бы не попытаться избавиться от этой экзекуции?
- Понимаете, - кесарь опять усмехнулся. - Вы не сможете наказать меня больше того, чем я сам себя наказал. После того, как я убил ее, я умер. Не физически, духовно. Тело еще теплилось, казнило и приказывало, совершало нужные для государства действия, принимало посланников, вершило судьбы и наслаждалось властью, но душа... Душа умерла. Вместо нее осталось пепелище и головешки. Вы не сможете наказать меня больше.
- Вы ошибаетесь, - я тоже усмехнулся. - Прежде всего, вам следует уяснить, что вы разговариваете сейчас не с ровней, а с лицом, облеченным властью, гораздо большей, чем вы можете себе представить. Я могу несравненно больше, чем мне, скажем так, хотелось бы. Утверждая, что я не смогу наказать вас более того, чем вы уже наказаны, вы делаете ошибку, меряя мое могущество на свой аршин. Я могу навскидку предложить вам два варианта, один из которых вы, скорее всего, отвергнете, или примете с радостью - я недостаточно хорошо знаю вас, чтобы судить об этом - а другой покажется вам настолько страшным, что вы подадите-таки мне прошение. Но не то прошение, которое подали все те, кто сейчас отдыхает в адском саду, а совершенно противоположное. Итак, вариант первый - полное небытие. Смерть души. Черт меня раздери! Что может быть ужасней? Но в вашем положении это было бы избавлением. Что скажете?
- А второй вариант?
- Э, так дело не пойдет! - я засмеялся и погрозил ему пальцем. - Выбора вам я не предоставлю. Отвечайте - вы согласны на небытие?
Он очень долго думал, опустив глаза. Я терпеливо ждал, не торопя его, с тихим весельем наблюдая за маячившим невдалеке секретарем, у которого летел ко всем чертям дневной график. Он корчил страшные отчаянные рожи и делал какие-то непонятные знаки. Я должен был сейчас рассматривать прошения, а не развлекаться беседою с убийцей-кесарем.
Я выпил вина, съел кусочек ананаса и благожелательно поглядывал на кесаря, сморщившего лоб в тяжком раздумье. Наконец он очнулся от размышлений, посмотрел на меня безумными глазами, схватил бутылку за горло, налил себе полный стакан и залпом осушил его.
- Нет! - произнес хрипло, с надрывом. - Хотя бы потому, чтобы узнать второй вариант.
- Зря, - сказал я разочарованно. - Потому что второй вариант гораздо хуже первого. Итак, небытие мы оставляем. - Я сделал вид, будто сминаю лист бумаги и бросаю прочь. - Второй вариант вам не понравится, уверяю вас! Что ж, вы сами выбрали себе наказание...
- Вы же не дали мне выбора!
- Вот такой я нехороший! - засмеялся я. - Это в моем духе, уверяю вас. Я отправляю вас в рай. Наслаждайтесь. Веселитесь, Тешьте свое тело негою и наслаждениями. И смотрите сны о том, как убиваете свою любимую! Ах, как я хорошо придумал! Ай, да я!
Он бросился ко мне через стол, опрокидывая бутылки и стаканы. Я не шелохнулся, только лицо мое сделалось каменным. Его отшвырнуло шагов на десять, а сверху еще и припечатало крепким ананасом. Мановением руки я восстановил порядок - поднял стол, бутылки встали на место, по пути всасывая пролитое вино.
- Ананас вам в подарок, - сказал я. - Вы эти царские замашки оставьте. Глупо, уверяю вас. Когда-то объем вашей власти был достаточно велик, не спорю, но вам не причинить мне вреда. Даже не пытайтесь. Вы приговариваетесь к ссылке в рай. И пусть там лопнут от злости, когда узнают, кого получили! Ха-ха-ха! Что?
- Убейте, - прохрипел кесарь, кусая губы.
- Убить вас? Нет. Вы отказались от предложения спервоначалу, пеняйте на себя.
- Иезуит!
- Ха-ха-ха! Вы думаете, что оскорбляете меня. Поверьте, иезуиты были просто агнцами божьими по сравнению со мной! Они и помыслить не могли о ТАКОМ коварстве!
- А если я... попрошу вас?
- И как это будет выглядеть? Бухнетесь на колени, станете лобызать мои сандалии? Понимаете, чтобы просить, нужно предполагать какую-то толику милосердия во мне. Все просители считают, что могут разжалобить меня историями о глубоком раскаянии, о том, что они уже понесли наказание в сердце своем. Чушь! Я не на йоту не верю ни вам, ни кому бы то ни было! Попадая сюда, вы попадаете в руки к безжалостному и неумолимому палачу, у которого железное сердце и каменная душа. Вам не разжалобить меня. Но я внемлю голосу разума. Если вам удастся логически убедить меня в том, что я должен оставить вас здесь, тогда радуйтесь! Вам дать подумать или попробуете прямо сейчас?
- Но ведь это противоестественно - адские муки в раю!
- Ну да, это будет весело.
- Весело для кого?
- Для меня, конечно же!
- То есть вам совершенно наплевать на меня, на служителей рая, вообще на всех?
