Владимир Чистяков - М. С.
Страна декларировала нейтралитет, однако на территории военного порта откуда-то взялась огромная летающая лодка без опознавательных знаков. Спрятать такую махину на территории нищей страны, фактически полуколонии, было невозможно. Однако её видели довольно многие. И иные из них, следившие за новостями, пришли к выводу, что это угнанная грэдская лодка.
Лодка действительно грэдская. Только она по-прежнему числится в составе их ВМФ. В другое время у мирренов возникла бы масса вопросов к местному правительству. Но тут они почему-то упорно делали вид, что ничего не замечают.
Касательно лица, по чью душу, собственно говоря и прибыла сюда эта лодка, то после установления личности, достигнуто соглашение, что в официальной грэдской прессе будет опубликовано сообщение о выздоровлении этого лица после тяжёлой болезни, лечение которой проводилось на одном из островных владений грэдов в южных морях (весьма далеко от тех мест, где шлялся мирренский флот). Сообщение появилось. Следующей ночью лодка улетела. Отбыло количество людей несколько отличное от прибывшего. Не все ведь пассажиры, прилетевшие сюда были официальными лицами… Впрочем, до грэдского императора была доведена и настоящая версия событий.
А в порту вскоре забыли о странной летающей лодке. Равно как и о том, что на неё никак не прореагировал занимавшийся какими-то своими делами за пределами территориальных вод мирренский эскортный авианосец. А ведь базировавшиеся на нём истребители эту махину могли вполне догнать. Радары на них уже имеются.
Впрочем, через два месяца аэродром всё-таки разбомбили. Только не палубной авиацией, а с летающих лодок, аналогичных той, что побывала здесь некоторое время назад. Как говориться, тогда грэды совместили приятное с полезным. Всевозможной фотоаппаратуры та лодка могла таскать преизрядное количество. А то когда ещё удастся столь безнаказанно пошляться у берегов, считающихся чуть ли не вотчиной мирренского флота? И всё представлявшее интерес засняли. А на аэродроме оказывается было очень большое и великолепно замаскированное бензохранилище. Только о нём узнали после того как рвануло. Горело здорово. Пожар видели за десятки километров. О своих убитых миррены помалкивали, но вольнонаёмных из местных погибло довольно много.
А от грэдов в МИД страны пришло уверение в вечной дружбе. И даже соболезнования погибшим. Которые с кислыми ухмылочками пришлось принять.
Глава 2.
Многое в этом мире могло изменится. Но в сущности ещё юный город — грэдская столица уже казался вечным. И неизменным. Может происходить что угодно, но всё также пылают по ночам огни. Дворцы, театры, дорогие рестораны и магазины. Всё это живет и бурлит. Премьеры, балы, банкеты и выставки — все как и раньше, разницы-то — некоторые из этих мероприятий из них проходят под патриотическими или благотворительными лозунгами. Собирается пестрая публика, именующая себя знатью. Старая, зачастую пропившая все, кроме фамильных мечей, и прогулявшая земли, и новая, купившая эти самые земли. И все вместе- такие рафинированные, чистенькие и высококультурные. В меру критикующие императора, участвующие в благотворительных или патриотических кампаниях, и до глубины души презирающие то самый народ, за здравие которого столько вин выдувается на банкетах.
А так — для этой публики словно и нет войны. Всё как прежде. В блеске фейерверков и брызгах шампанского.
И днём и ночью бурлит в столице жизнь. И царствует безудержное веселье. И проносятся по ночному городу дорогие машины с теми, кого здесь было принято называть золотыми.
И они почти не замечали огромных зданий монументальной архитектуры в центре города — важнейшие министерства. А ведь в них идет совсем не такая жизнь. С каждым днём накапливается всё больше проблем. Низы всё более косо смотрят на золотых. Война когда-нибудь, да кончится. И миллионы прекрасно умеющих убивать, и разучившихся ценить жизнь людей вернуться по домам. И что тогда?
А на окраины золотые практически не заглядывают, и не очень интересуются, как и чем там живут люди. Но ведь рано или поздно придут домой те, кому жизнь окраин небезынтересна… Хорошо хоть пока не было проблем со снабжением продовольствием, и всё положенное по карточкам, по крайней мере в центральном регионе, выдается в полном объёме.
Грэдская столица по-прежнему для половины мира остается законодательницей мод. И грэдки, как и раньше славятся своим изяществом.
Хотя слишком многим из них уже давно было не до новинок моды.
Пир во время чумы? Может быть…
А на окраинах города тоже пылали огни. И почти адские. Огни заводов. И течет с окраин на юг страшный поток гружёных оружием и техникой эшелонов. На многих из рабочих этих заводов распространялась бронь, но нередки были и эшелоны с пополнением, уходившие из столицы.
А навстречу — не менее страшный поток эшелонов подбитой, но ещё годной к ремонту техники. А также негодной, своей и трофейной. Катящейся в мартеновские печи. Чтобы вновь ожить. Возродиться из пламени новым стальным монстром.
Катятся поезда с ранеными. Летят похоронки. Технику ещё можно возродить. Людей же… Война пожирает всё больше и больше ресурсов. Всех видов. И в первую очередь — человеческих. Каждый день битвы сверхдержав стоит десятки и сотни миллионов в твердой валюте. И не считанного количества крови и смертей. А конца битвы по-прежнему не видно. И уже возникают сомнения в смысле самой битвы.
Слишком сильно во многих слоях населения накапливалось глухое раздражение властью. И её ошибками. И многим уже казалось, что поднимутся вскоре такие бури, перед которыми померкнет всё виденное людьми во время этой войны.
А сгорают в огне чудовищных битв в первую очередь те, кто сами горячи. Сейчас на фронтах, те кто подобны огню. А в другое время они бы могли быть иными. Ибо способны мыслить эти огненные люди. И зачастую именно этим страшны они для властей. Они мыслят сами и могут заставить мыслить других. Могут раскачать чавкающую у корыта с более или менее сытным пойлом серую массу. Могут поднять её с четверенек и превратить её из бессловесных скотов в людей, думающих людей.
Эти люди имеют твёрдые убеждения. И за них они будут драться всегда. И во главе огромной армии. И в одиночку. Заранее зная, что обречён на поражение. Они знают: смертны они сами, бессмертно их дело. Их могут убить. Но будущее всё равно принадлежит тем, кто придёт им на смену.
Ибо не могут эти люди быть иными. Они храбры, но зачастую и жестоки. Они могут первыми идти на чужие пулемёты, но не менее ловко будут и стрелять из-за угла.
