Джеймс Блэйлок - «Если», 2002 № 09
— Нашел во что фасовать! — шептали губы в унисон с посвистом затихающего бачка.
Целлофан раскрылся, но порошок, расползшийся по мятым складкам, был по-прежнему недоступен.
— Чтоб у тебя руки-ноги отсохли! — обиженно хныкал Щедринский, дрожа от нетерпения и страха.
Ему казалось, что невесомый лист вдруг вспорхнет с ладони и улетит, втянутый в ненасытную ноздрю унитаза. Левая рука прокралась во внутренний карман серебристого концертного блейзера и вытянула зеркальце. Некоторое время Альберт Витальевич бессильно смотрел на трепещущий лист целлофана и зеркальце, в котором мелькали огненные зигзаги. Лампочка никак не хотела замереть под потолком и отразиться в зеркальце как следует.
— Нет, не могу, — простонал Щедринский, — просыплю!
Он медленно, боясь вздохнуть, повернулся и с тоской посмотрел на шпингалет. В одной руке зеркальце, в другой — драгоценный лепесток целлофана. А чем же дверь открывать? Альберт Витальевич попытался сдвинуть шпингалет углом зеркальца. Дверь кабинки неожиданно распахнулась, едва не смахнув порывом ветра весь порошок. Зеркальце грянулось о кафельный пол и отразило вместо одной лампочки целый десяток. Щедринский сунул порезанный палец в рот.
— Руки! Руки беречь! — неразборчиво крикнул он неизвестно кому.
Туалет был пуст.
— Наверняка ведь какая-нибудь сволочь припрется… — слабо простонал Альберт Витальевич.
Но другого выхода у него не было. Другого зеркальца — тоже. Мелкими инвалидными шажками, с дрожащим клочком целлофана в протянутой руке он двинулся к стоявшему в углу столику. Столик был не очень чистый, но лакированный, чем и привлек Щедринского. Выбрав местечко почище, он ссыпал порошок на столешницу, вынул из кармашка визитную карточку и принялся формировать дорожку.
— И визитка-то ломаная, — бормотал он раздраженно, но, закончив работу, снова сунул карточку в кармашек.
Визитка была последняя.
Альберт Витальевич придирчиво осмотрел две ровненьких параллельных полоски порошка абсолютно одинаковой длины и достал кошелек. Нюхать кокаин положено через свернутую в трубочку стодолларовую купюру. Это любой ребенок знает, во всех книгах про это пишут и по телевизору каждый день показывают. Но стодолларовых купюр у Щедринского давно уже не было. Пришлось сворачивать отечественный, довольно засаленный червонец, напоминающий доллары только цветом, да и то отдаленно.
В коридоре простучали шаги.
— Да где ведущий-то?! — в серебряном девичьем голосе слышались нотки истерики.
Альберт Витальевич торопливо вставил свернутый червонец в нос и склонился над столиком…
В полутемной и чрезвычайно захламленной студии, больше похожей на склад такелажного оборудования, был, однако, один уголок, ярко сияющий свежими красками. Здесь, у фанерной перегородки, оклеенной обоями под кафель, расположился нарядный кухонный гарнитур, плита без единого пятнышка, полки с чистой посудой, сверкающие кастрюли и прочие декорации телевизионной программы «Кушать подано». Съемочная группа, держась в тени, сосредоточенно смотрела на большой, тщательно освещенный стол, где в обрамлении листьев салата, петрушки и базилика возлежали свеженарезанные колбасы. На границе света и тьмы взбешенной львицей металась высокая, но отцветающая Алла Леонидовна — режиссер программы.
— Ну что ты стоишь?! — грызла она ни в чем не повинную ассистентку. — На мобильник ему звони! У нас полтора часа на съемку осталось!
— Да звонила я! — чуть не плача, отбивалась пухленькая Леночка. — Отключен у него мобильник! Две недели как отключен за неуплату!
— Чтобы я еще раз связалась с этими бывшими звездами… — медленно закипала Алла Леонидовна, — с этой бездарью, пьянью подзаборной! Ни готовить, ни разговаривать толком не умеет, а строит из себя второго Макаревича! Кулинар на букву «X»!
Тут представление артиста закончилось, поскольку Альберт Щедринский сам вбежал в студию, энергично потирая руки.
— Время, время, дорогие мои! — он подскочил к столу, схватил нож, луковицу и улыбнулся в камеру. — Почему стоим?
— Ведущего ждем, — холодно отозвалась Алла Леонидовна.
— Я давно в кадре! — Альберт Витальевич высокомерно поднял бровь. — Давайте мотор!
— У вас пудра койками, — заметила ассистентка Леночка.
— Где?! — Щедринский полез было в карман за зеркальцем, но вспомнил, что зеркальца нет.
— Вокруг носа, где, — Леночка нехотя укусила бутерброд со спонсорской колбасой.
— Пардон! — Щедринский быстро утерся рукавом. — Ну все, я готов!
— А фартук вы не будете надевать? — осведомилась Алла Леонидовна совсем уже ледяным тоном.
— А, черт! Забыл! — Альберт Витальевич схватил со стула фартук с вышитой на груди надписью «Кушать подано» и принялся торопливо завязывать. — Мало того, что я должен сам гримироваться, — обиженно бормотал он, — так еще и это! Костюмер где?!
— Костюмера не дали, — Алла Леонидовна говорила с убийственным спокойствием. — Наша программа внеплановая… Кстати, через час мы должны освободить студию.
— Успеем! — отмахнулся ведущий, прилаживая на голове поварской колпак. — Картошку почистили?
— Это вы у съемочной группы спрашиваете?
— Нет, у Господа Бога! — взорвался артист. — Почему я сам должен заниматься реквизитом?!
— Потому что реквизитора вам тоже не дали! И вообще сказали, что программа идет последнюю неделю.
Щедринский выронил нож.
— Кто сказал?
Алла Леонидовна равнодушно пожала плечами.
— В координации сказали.
— Что они там знают! — Альберт Витальевич презрительно фыркнул. — Это вообще не их собачье дело! Пока спонсор дает деньги…
— Кстати, сегодня звонили от спонсора, — вставила Алла Леонидовна, и Щедринский понял, что сейчас его снова ударят гораздо ниже пояса. — Прошлая программа не понравилась.
— П-почему?
— Говорят, вы все время заслоняете гостей. А спонсору как раз нужен акцент на простой народ. Спрашивают, где награждение победителей конкурса.
Альберт Витальевич задохнулся от возмущения:
— Это что, моя проблема?! Я им буду рожать победителей? А ассистенты ваши чем будут заниматься? Колбасу жрать?!
Леночка поперхнулась бутербродом.
— Я всем разослала приглашения!
— Ха! Приглашения! Надо было встретиться с каждым! Это ваша обязанность, дорогая, — подавать гостей передачи прямо к столу!
— Ага, щас! — Леночка не собиралась сдаваться. — Они все из области! Где я с ними буду встречаться?!
— Это ваше интимное дело, где встречаться! — грубил Щедринский.
