Журнал «Если» - Журнал «Если» 1993 № 03
И вот в этот конфликт между двумя философиями, в медленное слияние двух точек зрений на сущность мироздания попытались вмешаться внешние силы. Реформисты спровоцировали поход воинственных племен, сделав ставку на их кровавых богов. Хранители в ответ нашли пути сохранения старых традиций в среде захватчиков. Реформисты подстрекали людей Боевого Топора к уничтожению культа надгробных камней, предлагая культ Солнца-Огня, но кочевники стали земледельцами и мореплавателями, а Солнце — Защитником, Мужем Земли, перестав олицетворять огонь. Когда в мир пришел Христос, Реформисты увидели в нем лишь революционера и, встав под его знамена, оказались лукавыми слугами. Затеянная противниками Сторм реформация Церкви, подкрепленная мощным оружием — печатным станком, вернула верующим требовательного жестокого Бога. Но в результате религия оказалась раздроблена, затем дискредитирована, выхолощена Хранителями, и в конце концов пять или шесть сотен лет спустя мир ощутил свою духовную ущербность и затосковал по вере, способной прорваться сквозь смысл слов. Локридж попробовал заглянуть в двадцать первое столетие и не обнаружил в нем триумфа науки; он увидел людей, собравшихся на высоких холмах и призывающих нового Творца или возрожденного древнего Бога. Или Богиню?
— Как она нашла тебя? — спросил Локридж у Гаспара Фледелиуса.
— Слушай, — в хриплом, грубом голосе датчанина послышалось благоговение. — Это долгая история. Начну с того, что я имел землю в округе Лемви, землю моего отца и всех наших предков со времен первого Вальдемара. Это довольно бедная местность. Так вот, недалеко от моего дома есть дольмен.
«Мне знаком этот истукан», — вздрогнув, подумал Локридж.
— Простолюдины имели обыкновение приходить к тому дольмену с небогатыми приношениями. Говорили о чудесах, происходящих около древних камней, о таинственных явлениях. Священник запрещал ходить туда; но кто я, чтобы презирать древние обряды?
— Итак, я участвовал в войнах, — продолжал он. — Не хочу говорить дурного слова о моем господине короле Кристиане. Швеция принадлежала ему по праву, а потом должна перейти к королеве Маргарите. Но предатель Стен Стуре поднял восстание против датских правителей. Но… Я не баба, я сам проламывал вражеские черепа… но, когда мы вошли в Стокгольм, предварительно обещав помиловать жителей, вокруг высились горы обезглавленных трупов. Как поленья в поленнице! Это были страшные дни! И вот с болью в душе я возвратился домой и поклялся, что больше ни на шаг не отойду от своего поместья. Жена умерла — славная была женщина, а сын учился в Париже. Я понимал, что парень полон спеси, свысока глядит на отца, не умеющего даже написать свое имя… Однажды летним вечером я прогуливался недалеко от дольмена, когда появилась Она.
По безыскусному описанию Локридж узнал Сторм Дэрруэй.
— Не знаю, кто Она на самом деле — ведьма, или святая, или дух здешних мест. Может быть, я просто попал под ее чары. Что было дальше? Она не пыталась отвратить меня от христианской веры, хотя и рассказала мне много любопытного. Например, про Братство и про тяжелые времена, которые ожидают нас. И Она показала мне чудеса. Мои бедные мозги не в силах уразуметь смысл Ее речей про переход из будущего в прошлое, но ведь я знаю, что для богов нет ничего невозможного. Она дала мне немного золота, и это было не лишнее, ведь я чересчур долго воевал и вернулся почти ни с чем. Но конечно же, я служу Ей ради Нее Самой и ради возможности когда-нибудь вновь Ее увидеть.
Моя задача проста. Мне надо приходить в гостиницу «Золотой лев» каждый раз в канун Дня Всех Святых — и так в течение двадцати лет. Если кто-нибудь из Ее друзей, попав в беду, придет в гостиницу, как пришел ты, — мне надо встретить его и проводить на собрание Братства, где можно найти помощь и магию. Другой человек ждал вестей в канун майского Праздника Весны, но он умер. Не слишком трудная работа, не правда ли, и оплачивается она щедро…
Интересно, сколько же людей, подобных Гаспару, во всех эпохах. Сторм не могла обойтись без союзников, с трудом вникающих в смысл ее идей, но преданных Госпоже.
Для этого она и возродила языческий культ, основанный на забытых символах, которым было найдено новое объяснение. В других эпохах она использует другие методы. Правда, сейчас она лежала связанная, отдаленная от него тысячелетиями и ждала, когда придут костоломы Бранна.
Локридж уже понимал, что дело Хранителей держится волей, решимостью и именем Сторм.
— Понимаешь, — бубнил Гаспар Флиделиус, — после бегства короля в Голландию (хорошо, прощу ему Стокгольм) я присоединился к Серену Норбою, борющемуся против узурпатора. Потом я плавал со шкипером Клементом и принимал участие в битве при Ольборге в прошлом году. С тех пор я вне закона. Но мне удалось найти священника, который состряпал для меня письмо с печатью, чтобы я мог проникнуть в Виборг. Хозяин гостиницы Миккель мой старый знакомый и тоже принадлежит к Братству. Вот так я оказался в «Золотом льве», когда вы пришли. И оказался кстати, не так ли?
— Более чем, — сказал Локридж.
Флиделиус положил руку на меч. Сомнения и собственные грехи были забыты; перед Локриджем снова сидел человек, издевавшийся над знатным датчанином.
— Слава тебе, Господи! А теперь, друг, твоя очередь рассказывать. Кого нужно ухлопать?
… На холме, возвышающемся над пустошью, горел колдовской огонь. Красный отблеск лежал на боку валуна, когда-то служившего племени Тенил Оругарэй алтарем. В воздухе чувствовался легкий морозец.
Язычники мало интересовали Локриджа. Да и было их немного: фермеры в крестьянских платьях и шерстяных шляпах, крестьяне-поденщики в коротких куртках и узких штанах, подростки да еще девица легкого поведения из Виборга, чьи украшения маняще поблескивали в темноте. Они слетелись к костру из своих хижин и домов, они прошли много миль — и все для того, чтобы вздохнуть свободно, взять силу у древней святыни. Локридж надеялся, что ему удастся увести от костра Ори до начала Ритуала. Он не боялся, что оргия возмутит девушку. Ему просто не хотелось, чтобы она видела, во что превратились невинные мистерии ее времени. Но его отвлек Магистр.
Лицо Маркуса Нильсена, высокого и худощавого, было трудно разглядеть, потому что капюшон его мантии, похожей на одеяние доминиканца, был низко опущен на глаза. Здесь он называл себя странствующим проповедником (в отличие от Англии, где он звался Марком из Солсбери, Дания не преследовала католиков, в то время как колдунов жгли на кострах). Маркус был рожден Маретом-Властелином две тысячи лет спустя после появления на свет Локриджа и сам звался Марет. За свою жизнь он исколесил множество европейских дорог эпохи Реформации по воле Сторм Дэрруэй.
