Борис Чигидин - Запас непрочности
Не успеваю совместить филейные части с креслом, как от Снохачева поступает приглашение заглянуть.
Обогреватель в кабинете наяривает вовсю. По правую руку от хозяина сидит Хрюша. С характерной плотоядной улыбочкой.
- Ну что, Саранцев, ягодка наша волчья, фрондируем понемногу, работать скучно стало?
Продолжительно, вкладывая душу, высмаркиваюсь.
- Не понял.
- Непонятливый сразу какой, кто бы мог подумать.
Тыкает в цифровой диктофон перед собой.
"Все поняла?… Ума я с тобой лишусь. Без объяснительной или акта об отказе ее составлять…"
Что у нас, товарищи, в данном аксепте главное? Правильно. Не доставить удовольствия. А то ишь.
- А. Только-то. Напугал ежа голой правдой. Трудовую она забрать хоть успела?
- Она - дело не твое, а ты точно успеешь… Тебе все ясно?
- Полагаю, Леша, что многое неясно как раз тебе. Не столько даже то, как ты эту запись суду собираешься предъявлять и обосновывать ее допустимость как доказательства…
Даша встревает с праведным пылом отличницы:
- Пойдешь по статье как миленький! Дернешься - экспертиза подтвердит, кто за Верку расписался, еще убытки банку возмещать будешь!
- …Я правильно понял, что Вера все-таки успела?
Снохачев обводит соратницу взором, в котором легко читается вся скорбь о первородном несовершенстве мира сего. Даша, переливаясь насыщенными свекольными тонами, сперва, кажется, собирается что-то визгнуть, потом, сквозь зубы ознаменовав меня уродом, удаляется в угол любоваться гравюрами позапрошлого века.
- Вот и добренько, страсть не люблю бессмысленного гусарства… Так вот. Ты полагаешь, причем достаточно справедливо, что прием от меня дел, всего шкафа и всего винта, стоит не только… взаимно уважительного расставания, но и расчета за половину июня - ты же понимаешь, что я его все равно получу, вот в чем прелесть белой зарплаты. Вот кто теперь начиная с понедельника потащит весь конвейер судов по дебиторке-кредиторке, неясно даже мне, а тебе, боюсь, и подавно, об этом ты и подумать не успел, хотя есть о чем… А там в большинстве случаев не выйдешь и не отбубнишь по заранее заготовленному, там процессуальных и иных нюансов масса, на многое реагировать придется на месте, незамедлительно и единственно верным образом. Помнишь, ты мне внушал, как у нас незаменимых нет? Так чем вон Даша не кандидат - и в убытках шарит, и в экспертизах разбирается, ей ли не флаг в руки… Ну давай бумагу, что ли, напишу тебе по собственному, не обижу, время к двум, а в пять мне отбывать надо, хошь тушкой, хошь чучелом…
Собирается с мыслями.
- Все сказал? Теперь пиши заявление и вали к Андрею сдавать дела. И чтобы глаза мои тебя больше. Не буди во мне зверя. Наплачешься.
Удачно все же, что кредит номинирован в евро, заметно падающем даже к рублю. Менее удачно, что по сегодняшнему рынку потерять в зарплате на новом месте всего вдвое уже сойдет за большое везение…
Так, проехали. Что должно сделал, чему суждено свершится.
Застаю непосредственное начальство в тоскливом недоумении. С этой колокольни масштаб дыры к затыканию куда понятнее.
- Валер, ты мне не поможешь понять, у кого из нас едет крыша?
- Ты полностью в курсе предыстории, с самого начала? Ну вот. Если что-то надо объяснять, то ничего не надо объяснять. Тебе бы сложнее было, своих двое по лавкам, а я в этом плане посвободнее все-таки: если собрался взять самоотвод с совета нечестивых, на тылы могу не оглядываться… Ладно. На той неделе заседаний четырнадцать штук, все предварительные, с них бы и начать.
Андрей - человек на своем месте, повторять что-то дважды ему не приходится. Перекачка информации переваливает за половину, когда снохачевская секретарша приносит в клюве оливковую ветку. Взяв на себя зарплату Веры до первоначальной даты ее увольнения, и выходное пособие, натурально, тоже, допускаюсь тянуть лямку далее, а прошлое считать преданным забвению.
Передай, Катенька, Ляксей Сергеичу, что помирать - не в помирушки играть…
В четверть шестого взаимные счеты сведены и закрыты. Теперь подать сюда момент истины.
Вечерний час пик начнется самую капельку позже. В вагонах найдется где упасть яблоку, а на пересадке на кольцевую, если хорошо прицелиться, пожалуй, даже и тыкве.
Вот при входе на Курвокзал - мама не горюй. Выход к поездам строго по отечественному паспорту, паспортным контролем заняты аж четверо, величина, если разделить ее на поток страждущих, беспредельно малая.
В тесном кругу сограждан доводится нешуточно взопреть. Заодно и потерять почти все время, оставшееся до поезда.
На платформе оказываюсь за шесть минут. Как раз успеть дошагать до хвоста.
Мимо продрогшего оцепления, герметически укупорившего левую, примыкающую к крайнему пути, половину платформы.
Мимо теплушек, поди разбери, соответствуют ли названию, с однообразными скачущими надписями мелом "Х-лы 70 шт Каз. Лопань".
Мимо истинно арийского, даром что восточноевропейского, овчара у длинной тощей ноги капитана с соломенным "ежиком", оловянными глазами за моднючими каплевидными очками и кобурой на середине живота, с азартом орущего в теплушку: "Вот же ж ты сука тупая! Залупу тебе на воротник, чтоб шея не потела, а не парашу! Утром дома будешь, а до того перетопчешься, флюродросина, не в восточном экспрессе!…"
Мимо всего, до чего мне сейчас нет дела.
Не выпадало, не накатывало, не сгущалось еще минуты важнее. Надо было до нее дожить, чтобы понять это окончательно.
Поезд, шипя тормозами, замирает. Проводница в шубке поверх мундира отмыкает дверь.
Необъятная тетка с бегемотообразным, себе под стать, клеенчатым баулом. Двое ребят студенческого возраста, нашли время кататься в разгар сессии. Неприметный мужичок средних лет в плаще развитой социалистической болоньи.
Ты - за ними. В тамбуре. На ступеньках. На скользком перроне. В шаге от меня.
Такие вопросы задают не вслух. Плавно, по сантиметру, оставляя время любому ответу, протягиваю руку к твоей сумке.
Сумка на моем плече. И твои руки на шее. И легкий флер ментоловой сигареты.
Вот курить ты теперь точно бросишь. Потому что мята в домашних условиях не растет, а махорка и подавно…
- Больше друг от друга не прячемся?
- Только в разных углах черной-черной комнаты. Чтобы сэкономить побольше электричества. Ну привет…Я это, я. Никто не отнимет. Ой… Нет, здесь нас сметут сейчас. Поехали?
- Ага. Да, а кыська-то где?
- Кошатина у родителей осталась. Ей не сегодня-завтра, как ты выражаешься, наследников производить…
- Ффу… Не прошло и двух часов.
- И трех лет в придачу…
- Вот долгопамятная, а. Заходи, героическая женщина, хозяйкой будешь. Раз не устрашилась с безработным связаться…
