Йен Макдональд - История Тенделео
– Но ведь каждый раз мы идем другим путем, – сказал он. – Откуда они узнали, какую тропу мы избрали сегодня?
– Нас кто-то предал, – предположил Меджи.
– Не может быть! Ведь мы выбрали этот маршрут совершенно случайно.
– А если они перекрыли все маршруты? – возразил Меджи.
После полудня мы начали спуск к долине Рифт и границе чаго. Когда мы ступили на старую, все еще скользкую после ночного дождя охотничью тропу, вдоль склона с ревом пронесся боевой вертолет, и мы бросились врассыпную в поисках укрытия. Вертолет развернулся и прошел над нами еще раз – так низко, что я различила, как бликует в лучах солнцезащитный щиток пилотского шлема.
– Они играют с нами в «кошки-мышки», – проворчал Хамид. – На самом деле ничто не мешает им расстрелять нас здесь.
– Но как они нас нашли? Как они следят за нами? – воскликнула Наоми, которая обычно говорила только то, что было совершенно необходимо и когда это было необходимо.
– Мне кажется, я знаю, – вмешался Шан, прислушивавшийся к нашему разговору. Он спустился, или, точнее, сполз по тропе к нам и встал рядом как раз в тот момент, когда вертолет сделал третий заход, раскачивая вершины деревьев и засыпая нас сорванными с ветвей листьями и сучками.
– Все дело в этом, – сказал Шан, похлопав меня по руке. – Если я смог найти тебя, они и подавно сумеют.
Я закатала рукав. Иудин чип глубоко под кожей как будто даже нагрелся, и запястье пульсировало, словно после укуса ядовитого насекомого.
– Возьми меня за руку, – велела я Шану. – Держи крепче и не выпускай, что бы ни случилось!
Прежде чем он успел что-то возразить, я вытащила нож. Такие вещи нужно делать сразу. Стоит на секунду задуматься и потом уже никогда не решишься. С другой стороны, и промахиваться нельзя, потому что отважиться на вторую попытку еще труднее.
Взмахнув ножом, я всадила его в руку чуть выше запястья. Короткое движение вниз, поворот клинка, и вот я уже зацепила предательский чип острием. Рывок – и окровавленная микросхема упала на землю.
Было чертовски больно, но кровь сразу остановилась, и рана закрылась.
– Придется мне принять меры, чтобы не потерять тебя снова, – заметил Шан.
Очень тихо и очень осторожно мы снова собрали нашу группу и один за другим стали спускаться по заросшему деревьями склону вниз, в долину, где людей уже нельзя было различить даже с вертолета. Насколько я поняла, боевая машина так и осталась наверху – караулить выброшенный нами чип-шпион.
В эту ночь мы спали под открытым небом, сбившись в кучу, чтобы согреться. А на третий день нашего путешествия мы наконец добрались до Тиндерета, где проходила граница чаго.
Тен вела нас достаточно быстро, словно ей не терпелось поскорее выбраться с кенийской территории. Часов этак с одиннадцати утра мы двигались вверх по отлогому склону могучей горы. В свое время мне доводилось ходить по горам, поэтому для меня в этом не было ничего нового, но детям и женщинам с младенцами на руках приходилось нелегко. Однако когда я окликнул Тен и попросил сделать остановку, ее лицо на мгновение исказила гримаса нетерпения и гнева.
Привал наш оказался очень коротким. Казалось, не успели мы расправить усталые члены, как Тен уже двинулась дальше, и нам волей-неволей пришлось снова подниматься и взваливать на плечи пожитки. Я попытался догнать Тен, но она все ускоряла шаг, так что на подступах к вершине мы почти бежали.
– Шан! – крикнула она мне на ходу. – Скорее! Иди сюда!
И Тен снова припустила к вершине, лавируя между редеющими деревьями. Напрягая остатки сил, я бросился вдогонку, перепрыгивая неглубокие канавы и впадины в земле. Деревья внезапно расступились, и я оказался на гребне горы.
У самых моих ног начинался пологий спуск в зеленую долину, раскинувшуюся под горой. Кое-где внизу еще можно было различить красно-коричневые, серые и желтые пятна заброшенных полей и огородов. Открывшаяся мне перспектива – а с горы долина просматривалась минимум на пятьдесят километров – искажала, размывала естественные цвета растительности и участков голой земли, вызывая подсознательное желание протереть глаза. Но не успел я поднять руку, как произошло нечто совершенно невероятное. Долина внизу изменилась в одно мгновение, словно по мановению волшебной палочки. Красновато-коричневый марс[18] и охра голой земли заиграли всеми оттенками бордо, прочерченного изломанными, словно молнии, ярко-алыми и белыми линиями. В следующее мгновение картина буквально взорвалась мне в лицо, превратившись в яркий цветной хаос и разлетевшись во все стороны, словно детские игрушки, высыпанные на пестрый китайский ковер. От обилия красок и оттенков заболели глаза и заломило в затылке, словно мозг не в силах был вместить увиденное мною богатство. И все же я продолжал смотреть, стараясь найти в происходящем хоть каплю смысла. Вот из хаоса внизу поднялась стена глубокого красного цвета. Высотой почти в гору, на которой я стоял, она была не сплошной, а состояла из титанических колонн или, точнее, гигантских древесных стволов. Должно быть, деревья были действительно огромными, если я смог разглядеть их даже с такого расстояния. На моих глазах они выбросили ветки и оделись густой ярко-малиновой листвой, накрывшей долину, словно кружевное одеяло. Чуть дальше этот удивительный полог представлял собой совершенно невообразимую смесь самых разных оттенков зеленого – от бледно-салатового до темно-бутылочного, и из него выступало несколько высоких холмов-останцов наподобие Башни Дьявола в Вайоминге или потухших вулканов Пью ди Доум, но, в отличие от них, эти возвышенности блестели на солнце, точно стеклянные. Еще дальше земля, словно шкура тигра, была покрыта темно-коричневыми и светло-желтыми полосами, и над ней вздымались молочно-белые образования, напоминающие накренившиеся айсберги. Что творилось за ними, я уже не мог разглядеть отчетливо; совершенно ясно было одно – безумное буйство неземных красок тянулось до самого горизонта и, возможно, даже дальше.
Не знаю, сколько времени я стоял так, словно завороженный глядя на чаго. Я утратил всякое представление о времени. В какой-то момент я осознал, что Тен находится совсем рядом, но она не заговаривала со мной и не торопила. Она-то отлично знала, что чаго принадлежит к разряду вещей, которые нужно сначала увидеть, почувствовать и только потом можно попытаться как-то объяснить. Один за другим к нам присоединялись остальные члены группы. Вскоре уже мы все стояли, выстроившись в ряд на вершине горы, и в благоговейном молчании смотрели на наш новый дом.
А потом мы начали спускаться в долину.
Через полчаса Меджи, шедший впереди, знаком велел нам остановиться.
