Сергей Чекмаев - TimeZero. Пепел обетованный
Но вот так, в стае, они могут изрядно подгадить в бою – попробуй отмахайся от полусотни крыс вслепую, с поехавшей крышей. Пока будешь лупить перед собой, подкрадутся сзади и закусят мягким местом. Нет уж, мне такого счастья не надо, да и времени нет с каждой зеленой тварью танцы «кто первый» устраивать. Не разорюсь с двух потраченных «снайперских» 7,62.
Не обращая внимания на тяжелый грохот СВД, обычная серая падаль рассыпалась полукругом. Когда этих тварей много, они соображают куда лучше. Как будто у них один мозг на всех.
Методично расстреливая патроны Дигмана, я перебил самых настойчивых, исполосовал ножом подранков: не добьешь – разбегутся по углам, ищи их потом. Крысы на время ослабили натиск, я перезарядил пушки и теперь уже стрелял без спешки, с двух рук. Точно в морду или в нервный центр на затылке. Одна пуля – один труп.
Побоище. Даже пьяного разговора в баре не стоит. Не тот подвиг, чтобы хвастаться, пусть и после третьей дозы «рэша».
Вонючая черная кровь искрилась на солнце. Мои штаны она пропитала чуть ли не до колена, похоже, и правда придется стираться. Тех тварей, что еще шевелились, я на всякий случай протыкал ножом.
Подранок с перебитым позвоночником пытался уползти от меня, яростно цепляясь за грунт передними лапами. Задние, парализованные, беспомощно волочились следом – изредка крыса оборачивалась и принималась грызть их, то одну, то другую. Следующая пуля размозжила твари голову.
Крупные крысы полегли, но под ноги то и дело попадались детеныши. Они пищали как заведенные и пытались нападать, словно их гнал вперед неслышный приказ. Я давил крысиную поросль ботинками, расшвыривал прикладом. Но они снова и снова лезли со всех сторон. Некоторые набрасывались на раздавленных сородичей, жадно выкусывали жесткое черное мясо.
Наконец они перестали пищать. Все.
Я шагнул к гнезду – куче бурых гниющих тряпок. При каждом шаге под ногами мерзко хлюпало, от чудовищной вони слезились глаза.
Пришлось отвернуться, глубоко вздохнуть… и разворошить отбросы прикладом.
В центре кучи, чутко прислушиваясь и поводя любопытным носом, сидела крыса. Белая, как недодавленная мокрица или личинка вжика. Бледные, в прожилках синюшных старческих вен пластины укрывали ее, словно броненосца. Глаз у мутанта не было – вместо них гноились два куска распухшей, влажной, как мозоль, плоти, усеянной волдырями и нарывами.
Ей не нужно видеть, понял я. Зачем?
Может, она и есть дирижер крысиного стада?
Она сразу же учуяла меня, повернула голову, зашипела и оскалилась.
Мы смотрели друг ну друга не больше мгновения – я и невидящие бельма гадостной твари. После чего я крутанул винтовку, будто в руках у меня не тяжеленная СВД, а дамский пистолетик, и всадил разрывную точно в слизистые наросты на влажном матово-черном носу.
Выстрел хлопнул неожиданно громко. По стенам терриконов заметалось эхо. Белесые куски крысы-броненосца разлетелись во все стороны.
В общем, все прошло спокойно и быстро, крысы – не самые сильные противники, даже когда нападают управляемой толпой. Сиди, отстреливайся, пока патроны не кончатся. Люди куда опаснее. Вот только не давала покоя назойливая мысль, а что, если, пока я здесь отрабатываю хороший имидж для Оазиса, с Кирой что-нибудь случится? А? Поторапливайся, брат Андреналин. Поторапливайся!!
– Кира! Слышишь меня? Отзовись!
Рация молчала. Наверняка валяется выключенной где-нибудь в дальнем углу схрона.
Но на всякий случай я пошел быстрее. Пришлось, правда, сделать километровый крюк за водой.
Пока наполнялись фляги, проверил воду счетчиком – благо теперь есть КПК. Все чисто. Я аккуратно протер сталкерский знак, поставил его так, чтобы было видно издалека.
Надо всегда отдавать свои долги. Пейте, братья. Вода для всех одна.
– Кира! – снова позвал я в микрофон. – Как у тебя дела? Ты в порядке?
Шипение помех. Легкое потрескивание статики. Эх! Еще слишком далеко, у рации не хватает мощности…
Последние минут двадцать я почти бежал и появился у озера даже раньше, чем рассчитывал. Еще издали увидел свои растяжки нетронутыми и немного успокоился. Но руку с «макарова» не снимал до самого входа.
Где меня ждал сюрприз. Поперек измочаленного пулями корня лежал крупный песчаный крот, покрытый пулевыми отверстиями, как решето. Абсолютно безобидная тварь, подземный грызун. К тому же почти слепой.
– Кира-а!
Внутри завозились. Сначала до меня донеслось какое-то шуршание, потом звякнул металл. Входить я поостерегся. Чего доброго она и меня нашпигует пулями так же, как бедного, ни в чем не повинного крота.
– Я вернулся. Все хорошо.
– Андрей? – дрожащим голосом спросила она. – Это ты? А где… монстр?
– Умер твой монстр. Выходи!
На пороге схрона показалась Кира. Зареванная и испуганная. В руках она сжимала «хеклер».
– Воды принес, – спокойно сказал я, скидывая рюкзак. – Как обещал. Будешь мыться?
Она долго не отвечала, и я уж было подумал, что от страха Кира разучилась говорить. Оказывается, она обижалась:
– Меня тут чуть не убили! Гадкий коричневый монстр… он хотел… нас сожрать. Все время пыхтел, пищал и щелкал зубами. Я его застрелила! А теперь он… воняет!
– Не переживай, сейчас уберу. Пока лучше умойся.
Я не стал говорить, что песчаный слепец не питается мясом. Все равно бы не поверила. Еще и накричала бы, опять, мол, надо мной издеваешься? И так обиду на неделю вперед затаила. Мы что, так все время будем?
Про гнездо я тоже не сказал. Запачканные штаны еще у дороги подвернул до колена, а как только Кира гордо сообщила, что сейчас будет мыться, и попросила выйти, спустился к озеру и при помощи песка, пары камней и дюжины проклятий оттер-таки въевшуюся намертво крысиную вонь.
К вечеру мне удалось немного разогнать усталость, навалившуюся после многочасовых пробежек по пескам. Даже подремал, пока Кира, добровольно вызвавшись дежурить, сторожила у входа с верным «хеклером». Понятно, она теперь считала себя опытным охотником на мутантов. Я не спорил. Но предохранитель на всякий случай снова вернул на место. Я больше надеялся на растяжки и на Тикки, чем на меткость необученной пси.
А когда проснулся, Кира сидела неподвижно, сжимая пистолет-пулемет побелевшими пальцами. Натерпелась сегодня, бедная, вымоталась… Я улыбнулся – вот и хорошо. Отдохнула по максимуму, ночью пойдем быстрее, чем вчера. Чтобы не ставить ее в неловкое положение, я шумно завозился, подождал, пока она очнется, и только потом открыл глаза сам.
– Как спалось? – спросила Кира.
– Ничего. А как охранялось?
Она отвернулась, чтобы скрыть разом зардевшиеся щеки.
– Тоже ничего.
