Виталий Вавикин - Сонная реальность
Когда результаты выборов стали известны, она ушла с работы и закрылась в своей одинокой квартире. На шхуне Ваома она нашла бутылку бренди. Хотела выкинуть, как и револьвер, оставленный клоном, потом забыла, бросила весь этот хлам в ящик стола. Сейчас бренди обещало покой и самую лучшую компанию в мире.
Аника закрыла дверь, бросив в урну очередную брошюру комитета планирования семьи. После поездки в Город клонов процент ее политической пригодности резко вырос, понизив давящую необходимость репродукции, хотя Анике, если честно, было плевать. О репродукции она не хотела думать, потому что это напоминало о кабинете Вернона и старом диване. О политике… В общем, все дороги вели к Вернону, к главе колоний, обладающему такой фальшивой белозубой улыбкой, что начинало тошнить. Тошнило Анику и от его речей о ценности человеческой жизни, которой он нивелировал различия между клонами и людьми. Это была его козырная карта. И если сначала Аника думала, что, уровняв клонов в правах с людьми, Вернон выведет общество на новую ступень современной жизни, но подведет этим итог своей политической карьеры, то сейчас ей казалось, что подобный закон будет лишь началом. Закон, способный изменить мир. И мало кто понимает, какими будут эти перемены. Потому что клоны… Клоны поддаются контролю. Ими можно управлять. И клонов много. А Вернон… Ценность человеческой жизни…
Аника смотрела на бутылку бренди в ящике стола и пыталась представить, каково это – отдать распоряжение забрать чью-то жизнь. Забрать жизнь одного человека ради политического успеха другого. И какой смысл тогда говорить о политических правах и свободах? Нет никаких прав. Нет никаких свобод. Осталось лишь утвердить в правах клонов, и тогда, смешавшись с обычными людьми, они навсегда изменят мир. Внушаемые, последовательные – идеальное оружие, идеальный инструмент с безупречным инстинктом самопожертвования. Они возведут власть в абсолют. Можно будет отменить выборы, потому что исход будет решен заранее. Клоны исполнят любой приказ. И клоны поддержат любое решение, главное будет внушить им правильность этого решения. И самое забавное, что этих клонов создали люди, создали те, кто пытался ценить человеческую жизнь, почти обожествлять ее. И такие, как Вернон, – это неизбежность, как ошибки, которые будут появляться снова и снова, пока их не заметят и не признают. И такие, как Аника…
Может быть, позже кто-то и скажет, что это была несчастная любовь, месть преданной женщины… Но позже это будут уже просто слова, домыслы, эхо того, что было в реальности, сложившейся из мелочей, а не выточенной из монолитного куска истории. И в базе лежали в основном случайности. Почему глава колоний выбрал именно Анику Крейчи? Почему отправил ее в Город клонов? Знал ли он, что Аника и Зои Мейнард были родственниками? Или же это была еще одна случайность? А его собственная семья? Снова случайность. Как и встреча Аники с Семеновым, Наташей Рупник. Клон-исполнитель Луд Ваом – и тот был случайностью. Почему он не смог убить Анику? Почему вместо того, чтобы поставить в этой истории точку, предпочел отправить ее домой? Знал ли он, чем все закончится? Нет, просто так получилось.
И что-то продуманное, спланированное до мелочей всегда гнется и меняет форму под тяжестью случайностей. Как бутылка бренди, которая лежит в столе Аники. Нужно выбросить ее, но Аника продолжает хранить бренди в ящике стола. И где-то там хранится револьвер Ваома. Думает ли Аника о револьвере в день, когда становятся известными результаты выборов? Нет. Она думает о бренди. И даже открывая ящик стола, слыша, как бутылка ударяется о револьвер, она все еще думает о бренди. Но что это там в глубине? В глубине ящика. В глубине мыслей. Еще одна случайность.
До поздней ночи Аника сидела на диване и смотрела на оружие. Она не думала о том, что может воспользоваться им сама, она думала, что оно могло забрать ее собственную жизнь. Револьвер в руке чернокожего гиганта представлялся игрушкой, почти пушинкой, но когда она сама держала его… Он был тяжелым и пах маслом. И еще он блестел так же, как блестели глаза Луда Ваома. Но блеск этот почему-то напоминал Анике и глаза Макса Вернона.
Где-то в архиве Первой колонии, в отделе литературы до начала Возрождения, Аника прочитала слова о том, что оружие не убивает людей, людей убивают люди. Сейчас, глядя на револьвер, она спрашивала себя, можно ли считать клонов оружием? И если да, то выходит, что клоны не убивают людей. Людей убивают люди. И когда Луд Ваом пришел в чувства, когда программирование дало сбой, он защищал ее, заботился о ней. Так же, как оружие, способное и забирать жизни, и защищать их. Оружие из стали – револьвер. Оружие из плоти и крови – клоны. И как револьвер представлялся Анике в руке Луда Ваома лишь средством, так и сам Луд Ваом начинал представляться ей тряпичной куклой, которую кто-то дергает за нити, заставляя нажать на курок. И этот кто-то стоит над куклой. Нужно лишь поднять голову и увидеть его лицо. Или улыбку – такую белозубую, такую политически корректную и такую ненастоящую.
Аника не думала об убийстве. По крайней мере, не рассматривала возможность того, что может сама забрать чью-то жизнь. Она заснула на диване, а утром отправилась на празднование в честь победы на выборах. Аника не помнила, как положила револьвер в карман своего серого, неприметного плаща. Ей не нужно было оружие. Она хотела просто посмотреть в глаза кукловоду. Посмотреть в глаза человеку, способному забрать жизнь подобного себе.
Репортеры гудели, словно свора дворняг. Люди радовались, ликовали. Люди ждали перемен. Ликовал и Макс Вернон. Аника пыталась встретиться с ним взглядом, но видела только фальшивую белозубую улыбку. Хотя нет, сейчас эта улыбка была искренней. Он победил, он войдет в историю. Люди будут говорить о нем как о реформаторе. И вероятно, он станет именно тем, кто вдохнет в мир жизнь, положив начало новой реальности, где клоны и люди смогут существовать бок о бок. И никто уже не сможет противостоять ему. А те, кто будет пытаться… «Они исчезнут, как Семенов», – подумала Аника. И пусть Семенов был всего лишь клоном, для нее он стал единственным другом в чужом городе. Так что… Так что для нее он стал человеком.
Аника вспомнила оставленную дома бутылку бренди и снова подумала, что было бы неплохо напиться. Возможно, она бы так и сделала, если бы кто-то из толпы не узнал ее. Мужчина широко улыбался и говорил, что новый глава колоний обязан отчасти своей победой Анике. Мужчина схватил Анику за руку и начал трясти ее. Другие люди вокруг загалдели. Аника видела их улыбки, блеск в их глазах. Чтобы избежать новых рукопожатий, она спрятала руки в карманы плаща, надеясь ускользнуть раньше, чем кортеж главы колоний достигнет места, где она стоит, устроив новый переполох. Аника слышала, как кто-то восхваляет ее смелость и решимость, благодаря которым было пересмотрено устройство Города клонов, но сердце как-то неприятно сжалось, когда пальцы нащупали в кармане холодную сталь револьвера. Удивления не было – где-то подсознательно Аника знала, что оружие лежит у нее в кармане. Оружие, способное забрать жизнь и способное защитить.
