Альфред Ван Вогт - Лунный зверь
Рядом с ним раздался какой-то звук. Знакомое лицо с тонкими чертами склонилось над ним.
— Ага! — воскликнул Моррисон. — Вы снова проснулись. Я ждал этого, прислушиваясь к тому, что вы болтали во сне, а наговорили вы много чего. И я должен сообщить все, что услышал.
Пендрейк принялся было кивать полусознательно, его разум просто воспринимал слова, не улавливая смысла, и когда весь подтекст дошел до его сознания, то он мысленно представил картину кого-то — где-то там, за стенами, — его зовут Большой Олух, он отдает приказы, с хитрецой выслушивает сообщения шпионов, дает указания временно отложить казнь… Неожиданно Пендрейка охватил гнев. Он встал.
— Послушайте, — начал он, — кто эта дьявольская… — Голос его звучал ясно и громко, но замолчал он не потому, что внезапно осознал о том, что к нему вернулась былая сила. Его остановил поразительный вид, который открылся перед ним, когда он встал.
Внизу простирался город, утопающий в садах и палисадниках. Широкие улицы, на которых Пендрейк заметил мужчин и… странно одетых женщин.
Он тут же забыл о людях города. Его взгляд перенесся к горизонту. На противоположной стороне города зеленел луг, там пасся скот. А дальше свод пещеры соединялся с землей, но это место скрывал утес.
Всего несколько секунд его внимание было приковано к линии горизонта, где светящийся свод пещеры встречался с землей.
А потом его взгляд перенесся обратно к замечательному городу. Он начинался в ста футах от него. Сначала протянулась посадка высоких деревьев, ветви которых ломились от огромных серых фруктов. Эти деревья закрывали находившееся чуть дальше строение. Небольшое и красивое. Похоже, что его построили из материала, похожего на раковины. Оно светилось, казалось, что внутри дома находится источник света, лучи которого пробиваются сквозь прозрачные стены. Но формой это здание скорее напоминало осиное гнездо, чем морскую раковину, впрочем, определенное сходство с раковиной все же оставалось. Другие здания, дразняще просвечивающиеся сквозь деревья, были самыми разнообразными, однако основной архитектурный стиль выдерживался строго, так же, как и неизменным оставался светящийся строительный материал.
— Город был уже таким, — раздался голос Моррисона, — еще когда я прибыл сюда в 1853 году, и Большой Олух говорит, что он был таким и тогда, когда он сам…
Пендрейк повернулся. Замечание относительно этих дат произвело на него ошеломляющее воздействие, но основной смысл он уловил.
— А ведь вы сами говорили, что он здесь уже миллион лет.
Худое лицо беспокойно скривилось. Парень торопливо огляделся. Его рука метнулась к ножу. Потом он увидел взгляд Пендрейка и отдернул руку от рукоятки ножа. Его трясло.
— Не повторяйте больше этих слов, — в отчаянии прошептал он. — На меня, наверное, что-то нашло, когда эти слова вырвались с моих губ, вот и все. Просто вырвались!
Он действительно был испуган. По-настоящему, и это делало реальным и все остальное… этот миллион лет, Большого Олуха, вечный город внизу. Несколько секунд Пендрейк всматривался в лицо собеседника, на котором быстро одна эмоция сменяла другую. Потом сказал:
— Я не скажу никому ни слова, но мне очень хочется знать, что все это значит. Как вы оказались здесь, на Луне?
Моррисон шевельнулся. По лицу скатилась вниз капля пота; Пендрейку показалось просто невероятным, что человек может быть настолько напуган.
— Я не могу рассказать вам, — ответил Моррисон с паническими интонациями в голосе. — Они тогда и меня бросят к этой бестии. Большой Олух все время твердит, что нас и так стало слишком много здесь с тех пор, как были похищены немецкие девушки.
— Немецкие девушки! — воскликнул Пендрейк и тут же замолк, задумавшись. Это объясняло то, что он видел на улицах города женщин в форме. Надо же, эти обитатели пещеры разворошили осиное гнездо!
Моррисон продолжал резким тоном:
— Большой Олух и его закадычные друзья помешаны на женщинах. Сейчас у Большого Олуха пять жен, да еще две покончили раньше с собой, а он снова отправил во внешний мир охотничью экспедицию. Когда они вернутся… что ж, он просто дожидается подходящего случая прикончить всех добропорядочных мужчин.
Картина прояснялась; пропущенные детали были не так уж важны. Пендрейк сидел, помрачнев, спокойно представляя в голове катаклизм, который превратит лунный рай в ад. «Эти идиоты — Моррисон и ему подобные, — подумал он, — просто ждут, как стадо испуганных овец, начала бойни, посвистывая, чтобы скоротать время, веселые мелодии». Пендрейк уже открыл было рот, но не успел ничего произнести — сзади раздался чей-то рев:
— В чем дело, Моррисон? Пленник уже набрался достаточно сил, чтобы встать, а ты еще не сообщил об этом? А ну-ка пошли, незнакомец. Я доставлю тебя к Большому Олуху.
Несколько секунд Пендрейк сидел неподвижно. Внутри него все оборвалось. Наконец появилась четкая мысль: «Я слишком устал, слишком слаб. Кризис наступил слишком рано!»
Тем не менее он был настороже, когда шел по улице деревни. И то, что он способен был идти, ободряло. Пендрейк не осмеливался пока на какие-либо действия с применением силы, но он должен продержаться еще несколько «дней» — выиграть время, чтобы понаблюдать, оценить ситуацию и организовать испуганных «добропорядочных» мужчин, которые, если верить словам Моррисона, были обречены на смерть во время бойни.
Он почти не смотрел на дома и замечал пестрый контингент неряшливо одетых мужчин и сердитых женщин в военной форме — все свое внимание он сосредоточил на попытках определить важнейшие стратегические бастионы города.
Пендрейк сразу же отметил военную организацию во всем, что касалось важнейших ресурсов города. Он увидел двух полуобнаженных мужчин с голубой кожей и широкими плоскими носами, охранявших ручей, который вытекал из стены и скрывался из виду в отверстии в земле. Под охраной находились и другие объекты, в частности, четыре больших здания, но нельзя было сразу же сказать, чем была вызваны такие меры предосторожности.
Пендрейк прошел несколько метров, потом остановился. Почти в самом центре города, наполовину скрытый за деревьями, стоял частокол, сооруженный из связанных между собой древесных стволов. Это совсем не вязалось с видом домов, похожих на раковины с их приятным глазу цветом. Но не возникало никаких сомнений, что именно там, в этой уродливой крепости, и находилась центральная власть лунного мира.
Мысль оборвалась, когда один из стражей, одетый в лохмотья мужчина со шпорами на высоких сапогах, — неудачная карикатура на ковбоя, бросил:
