Чарльз Плэтт - Свалка
Оливер злобно усмехнулся, держа документы вне досягаемости шефа. Ларкин в его глазах внезапно потерял весь авторитет и стал просто маленьким невзрачным человечком. Повинуясь мгновенному импульсу, Оливер скомкал бумаги, измазав их грязными руками, и швырнул Ларкину в лицо.
— На, держи, будь ты проклят! Ну, чего тебе еще надо? Взорвать астероид, да?! — выкрикнул Оливер, тяжело дыша.
Побледневший Ларкин уставился на него. Он силился сдержать гнев, но, в конце концов, не выдержал и сорвался в крик.
— Вот именно, Роуч! Да, именно этого я и желаю! Увидеть эту помойку расчлененной и непригодной для обитания! Мы разорвем ее, рассечем на четыре куска! Линии напряжении нанесены, заряды размещены, взрыватель заложен и сработает через шесть часов. И вы никак не сможете этому помешать! Вы это хотели знать?
— Но зачем? — ошеломленно спросил Оливер. — Зачем ее взрывать? План с повышением гравитации, о котором вы всем твердили — чем он плох?
— Конечно, он вполне осуществим, Роуч. Боюсь только, что контакт с местной средой обитания настолько исказил ваши нравственные критерии, что вы не в состоянии оценить моральный аспект рассматриваемого вопроса. Неужели вы действительно не видите, что мы обязаны устранить Копру, это грязное пятно на Поясе Астероидов? Ее существование совершенно непереносимо! Непристойна сама мысль о ее обитаемости! И наш прямой нравственный долг — покончить со столь непристойным положением вещей! Вы огорчаете меня, Роуч. Похоже, у вас просто помутился рассудок.
У Оливера отпала челюсть. Он не верил своим ушам.
— А как же копранцы, как же люди, которые здесь живут? Разве их жизни ничего не значат? Вы готовы их взорвать ради своей моральной чистоплотности?
— Мы уже обсуждали этот вопрос, Роуч. Вы, кажется, склонны были видеть в этих грязных тварях человеческие особи, а не лишенные моральных устоев куски протоплазмы, коими они на самом деле являются. Это не люди! Их ликвидация была бы благодеянием. Однако, Правительство Системы не прислушалось к моим рекомендациям и встало на более снисходительную точку зрения. Как ни жаль, они будут жить. Эвакуантам с Копры предстоит всего-навсего ментальная очистка. Их мозги вычистят — подобно тому, как мы очистим их астероид.
— Психическая хирургия? Но ведь она разрушает личность!
— Как-кая личность?! — У Ларкина дрожали руки. Он закусил губу. Лицо его перекосилось гримасой ненависти. — Где вы обнаружили в них личность?! Они предпочитают жить в грязи! Вы можете представить, что они уживутся где-нибудь в другом месте? Нет, их нужно заставить жить по законам цивилизованного общества. И это самое большее, что мы можем сделать для этих тварей…
Оливер ошарашенно замотал головой. Чушь, чушь! Неужели и он мог когда-то думать так же? Неужели он так сильно изменился? После трех дней, проведенных в джунглях, он больше не мог ненавидеть грязь. И, похоже, это изменило все его мироощущение.
Он сосредоточился, пытаясь найти аргументы для возражений.
— Но зачем взрывать астероид? Какой в этом смысл?
— Смысл? О, смысл в этом есть, Роуч! Вы, наверное, не осознаете, что Копра стала самым крупным обитаемым астероидом. Напластования мусора превратили ее в крупнейшее космическое тело Пояса. Необходимо положить конец этой абсурдной ситуации. Астероид будет аккуратно расколот на четыре части. Корабли-мусорщики соберут все мелкие обломки. Четыре самых крупных сегмента будут установлены на орбитах вокруг Пояса Астероидов и оснащены генераторами гравитации, которые создадут десятикратную силу тяжести. Это будут более скромные и безопасные хранилища отходов. Неужели вы не видите, Роуч, что, при сложившихся обстоятельствах, это единственный цивилизованный план?
Оливер покачал головой.
— Нет, атторней. Такой план нельзя оправдать никакими обстоятельствами.
К Ларкину почти вернулось самообладание, но глаза его по-прежнему злобно сверкали.
— Значит, произошло то, чего я боялся, Роуч. Вы повредились рассудком! Скажу больше: вам не место среди цивилизованных людей! Вы, в сущности, копранец — во всех отношениях. Вы не тот человек, который покинул этот корабль три дня назад.
Оливер почувствовал, что сейчас что-то произойдет. Что-то опасное.
— Что вы несете? — сказал он. — Какого черта!?
Ларкин злобно улыбнулся. Он пригладил свои серебристые волосы и оправил воротничок. Он опять стал воплощением сдержанности, самоуверенности и власти. Он бесстрастно опустил руку в карман куртки.
— Все совершенно ясно, Роуч. Не думайте, что я оставлю без внимания факт вашей психической ненормальности. Вы — душевнобольной. Я буду вынужден направить вас на лечение. Как и всех копранцев. Будет даже проще, если вам окажут помощь наравне со всеми. Вы нуждаетесь в точно таком же психохирургическом вмешательстве!
— Чу… чушь! — Оливер от возмущения стал заикаться. — Это… да это бред! Я никогда не позволю — они не разрешат, чтобы… чтобы…
Зловещая улыбка Ларкина переросла в ужасающую гримасу.
— Вашему положению не позавидуешь, Роуч. В бортовом журнале записано, что вы пропали без вести. Ваше личное дело аннулировано, вы юридически не существуете. Вы не сможете доказать, что вы не копранец, Роуч. Я не говорю уже о том, что ваш модус вивенди и модус операнди соответствуют копранским. Я разрешаю вам забраться в трюм корабля вместе с остальными и затем пройти хирургическую санацию сознания.
— Вы с ума сошли, Ларкин! Вы спятили!
— Не я, Роуч. Вы. Следует ли мне перечислить происшедшие в вас перемены? Мои же воззрения были, есть и будут неизменны. В самом начале вы питали к этому астероиду такое же отвращение, как и я. За поразительно короткий срок вы избавились от этого — подчеркиваю! — вполне рационального чувства. Вы иррациональны, Роуч! И это лишь укрепляет мою уверенность в том, что физическая чистоплотность необходима для психического здоровья индивидуума. Разлагающее, растлевающее действие грязи теперь неоспоримо! Она разрушила ваш мозг, Роуч!
Оливер лихорадочно соображал. Логика умозаключений Ларкина была безупречна. Делать было нечего. Можно было попытаться успокоить Ларкина. Роуч допустил две ошибки. Первая: он бросил вызов авторитету шефа. Вторая: он позволил себе спорить с ним. Ни того, ни другого атторней не выносил. Он был слишком чванлив и никогда не сомневался в собственной правоте.
И Оливер бросился в бездну самоуничижения.
— Я должен извиниться, сэр. Ваша безупречная аргументация заставляет меня признать мою временную ненормальность, вызванную тремя днями пребывания в грязи. Это могло случиться с каждым, сэр. Я начинаю понимать, я осознаю, насколько вы правы. Мне необходимо только восстановить искаженное мироощущение, что займет непродолжительное…
