Александр Афанасьев - Врата скорби (Часть 3)
Снова кончился магазин. Он расстрелял еще и еще. Снова отработал гранатомет – серия разрывов легла меж домами, осколками выкашивая тех, кто занимал там позиции. Казаки стреляли, перезаряжали и снова стреляли. Огненные трассы полосовали ночь, абуиты не успевали задействовать пулеметы – их выбивали один за другим…
Кончились патроны. Велехов – бросил тяжелый и неудобный БАР на месте, примкнул металлический, уродливый приклад к Маузеру
– Казаки! – заорал он – примкнуть штыки!
Снова закашлялся – и умолк на полуслове гранатомет.
– В штыки! В атаку!
Они поднялись – и бросились вперед, все кто был в силах. До крайних домов – было метров семьдесят, Велехов бежал и поливал огнем Маузера, просто на подавление, чтобы не дать поднять головы обороняющимся. Когда автомат бессильно лязгнул – что-то подняло его сзади и с силой шмякнуло на землю. Он упал, не понимал – жив, нет? Кажется, жив. Поднялся, пополз вперед сначала на четвереньках. Потом поднялся. В одном из домов – ожил пулемет.
Велехов сам не помнил, как подобрался к дому. Здесь уже лежали трупы, то тут, то там, он постоянно попадал на них. На улице никого не было – гранатомет выкосил всех. Он подобрался к стене, пальцы нащупали в подсумке ребристое тело гранаты. Выдернув чеку, он приподнялся и засунул е в импровизированную бойницу. Раздался предупредительный крик, пулемет умолк. Грохнуло…
– Mine Gott!
Невлашными, еле двигающимися пальцами – он перезарядил Маузер. Пошел вперед. Открылась дверь, на него выскочил кто-то, весь черный и с чем-то в руке, то ли с ножом, то ли с саблей. Маузер грохотнул – и камикадзе рухнул под ноги. Велехов добрел до распахнутой двери помещения, откуда он выскочил – и не глядя, опорожнил туда магазин. Снова перезарядил, забрел внутрь, сам не зная, зачем. Упал.
Оглушительно пахло порохом, кровью. Он чиркнул спичкой… ее неверный свет высветил искаженное, залитое кровью, усатое лицо, брошенный Брен с толстым, барабанным магазином. Потом – спички погасли, обожгли пальцы.
Кто-то сунулся, ударил луч фонаря.
– Свои!
Велехов попытался подняться – но ноги не слушались…
ХарибМуттавакилитское королевство Йемен
Крепость
19 мая 1949 г.
Едва только по прохладному, наполненному свежестью с гор воздуху поплыли, красивые в своей мелодичной простоте переливы намаза ас-субх, который должен быть совершен до наступления рассвета – все было уже кончено.
Узкие улочки крепости – были завалены трупами. Их пытались оттаскивать и хоронить – но их было столь много, что делать это, видимо, придется весь день.
Велехов потерял семерых убитыми, пятерых тяжело ранеными. Из пластунов – один убитый, один раненый, двое невредимы. Из всей штурмовой группы – никаких ранений не получил только он сам и еще один казак. Можно сказать, что штурмовая группа задачу выполнила, уплатив за это тяжелую, но справедливую цену. Они взяли укрепленный объект, обороняемый не менее чем ста пятьюдесятью моджахедами. И их было всего двадцать человек – в семь раз меньше. Ну, тридцать…
У большого количества муджахедов – многочисленные осколочные ранения, их буквально порвал огонь пулемета – гранатомета. У некоторых – пулевые ранения головы – снайперы поработали. Если бы не было снайперов или пулемета – гранатомета – легки бы все.
К утру – казаки нашли что-то вроде блиндажа, заглубленного в землю и закрытого на замок. Велехов не рискнул открывать дверь – приказал двоим казакам, которые еще стояли на ногах – взять заступы и копать лаз, чтобы подкопаться сбоку. Сам тоже взялся.
Налетели мухи. Их было столько, что жить было совершенно невозможно. Просто удивительно, откуда они берутся…
Шомполами, штык-ножами, саперными лопатками – они царапали и рвали землю, сбивая в кровь кожу, засыпая раны землей. За час – им удалось прорыть лаз, по которому Велехов пробрался внутрь. Дышать тут, в этой каменной могиле было совершенно нечем, все перебивал густой запах смазки и пушечного сала. Потряся фонарик, Велехов приступил к обследованию двери – и почти сразу нашел нажимной взрыватель. Открыл дверь, неосторожно ступил – и привет…
Сердце пропустило удар, когда он открыл дверь изнутри. Грязный, косматый, весь в потеках пота, превративших вымазанное жженкой лицо в маску смерти – он был похож на грешника, выбравшегося из ада после сурового боя с чертями…
– Зараз все… – устало выдохнул он, держа в руке пачку из вскрытого наскоро ящика. На пачке было написано: Cartridge S.A. Ball.303 inch Cordite Mark VIII. И этих ящиков – в рукотворной каменной пещере было на полк, не меньше…
Трофеи были богатыми…
Помимо нескольких винтовок Маузера и Мосина и пулемета Максим русского образца, непонятно как тут оказавшихся – все остальное было британским. Винтовки Ли-Энфильда королевского арсенала в Ишрапуре, в том числе упрощенные снайперские – с прицелами без линз. Пулеметы Брена и более старые Льюиса. Нашелся один Браунинг БАР, британского образца, выпускавшийся в очень ограниченном количестве для морской пехоты Флота Ее Величества.
Зато нашлись четыре Виккерса с водяным охлаждением – старые, но смертоносные. Пять пулеметов Фаркухара – Хилла, в том числе два крупнокалиберных. Больше сорока СТЭНов различных модификаций, в том числе и таких, приклад которых быстро отстегивается, а сам пистолет – пулемет легко разместить на заранее нашитых крючках под одеждой. Несколько германских пистолетов – пулеметов МР38, в том числе два с глушителями. Пять снайперских винтовок, в том числе одна – триста Голланд и Голланд, заказная. Гранаты и заранее снаряженные взрывные устройства. Того, что находилось здесь, в тайниках и на руках – хватало, чтобы поставить на уши всю мухафазу и соседние заодно.
Среди погибших – удалось опознать как минимум троих белых европейцев, еще один был под вопросом – слишком сильно обгорел. Никаких документов на трупах не нашли – странно было бы предполагать иное. Их сложили отдельно, сами не зная, зачем. Англичане или наемники – одно из двух, ни те, ни другие – документов при себе в чужой стране носить не будут. Что касается местных – они происходили либо от горцев, либо от бедуинов, а те документов подавно носить не будут – они даже не знают, что это такое. Арабское слово «бедуин» происходит от «бидун», то есть без. Бедуин, это «человек без», то есть человек, у которого ничего нет.
Велехов – уже приказал хоронить погибших во рвах, как от пулеметов крикнули о поднимающихся к крепости машинах…
Машины были две. Первая – Остин, старый, еще, наверное, годов двадцатых, если не десятых, шикарно, как для индийских магараджей раскрашенный лимузин. Второй – тот самый Виллис с пулеметом, который они видели вчера у губернаторского дворца. Самым поразительным был эскорт: на ослах, украшенных какими-то попонами – гордо ехало около тридцати стражей с винтовками. Два крупнокалиберных пулемета – могли смести всю эту процессию с дороги в течение минуты.
