Филип Фармер - Небесные киты Измаила
— В этой истории наверняка есть доля истины, — сказал Измаил. — Только если здесь и есть звери, непохоже, чтобы они были заперты. Разве эта паутина может помешать им выйти?
— Не знаю, — ответила она. — Может быть, от нее исходит запах, которого мы не замечаем, а звери чувствуют. Да мало ли что может быть.
Слова, произносимые шепотом, срывались с губ и улетали в царство вечной тьмы, словно летучие мыши. Тьма была всепоглощающей; она втягивала в себя все: свет, звуки, а если удастся, могла засосать и неосторожных чужаков.
Измаил снова шагнул вперед, держа факел над головой; то, с чем они столкнулись, напомнило ему о том, что он и вправду знал об этом мире очень немного. Порядочно попутешествовав по его просторам и повидав много необычного, он уже привык к его сюрпризам. Но было в этом мире, наверное, так же много зловещего, — того, с чем он едва ли мог совладать, ибо не понимал его природы. Он шел дальше. Факелы горели, словно гибнущие в бою корабли. Темнота расступалась перед ними и смыкалась позади. Было по-прежнему спокойно и тихо.
Через некоторое время Измаилу стало казаться, что темнота дышит. Это было так, словно мрак ожил, стал гигантским животным без всяких очертаний, окружавшим их со всех сторон.
Измаил посмотрел назад, на вход в пещеру. Он вырисовывался светлым прямоугольником, но в нем ВОЗНИКЛО мерцание, которого не стало после того, как Измаил спалил паутину.
Паутина висела на старом месте.
Нэймали оглянулась назад, последовав его примеру, и от удивления открыла рот.
Остальные тоже оглянулись.
— Наверное, это какое-то небольшое животное: оно плетет паутину заново, как только ее порвут, — предположил Измаил. Он постарался сказать это как можно более убедительно.
Он повернулся и снова пошел вперед. Сейчас легче всего было бы поддаться панике и броситься ко входу, занавешенному паутиной. Хотя тот, кто ее сплел, скорее всего только того и ждал. Как бы то ни было, надо двигаться дальше.
Что-то просвистело мимо его головы.
Он резко обернулся, стараясь при свете факела разглядеть, что это было.
В темноту уплывало круглое тело, в отблесках пламени казавшееся серым. У него было шесть тонких лап, круглая голова с большим глазом и рот в виде щели, из которого торчали длинные острые зубы. Тело животного было размером примерно с его собственную голову, а позади него тянулось что-то очень тонкое и склизкое. Вскоре Измаил понял, что эта тонкая склизкая штуковина была нитью, другой конец которой терялся во тьме, — он был прикреплен где-то наверху, у самого потолка.
Видимо, эта тварь соскочила откуда-то с верхней части стены и теперь раскачивалась, стараясь дотянуться до его головы.
— Пригнитесь! Посмотрите вверх! — сказал он, опускаясь на одно колено. — Что бы ни случилось, кричать нельзя! Эти звери могли быть не более опасными, чем сторожевые псы, которые могут лишь вспугнуть незваных гостей, заставив их выдать себя шумом, который поднимет на ноги воинов.
Другая тварь, за которой тоже тянулась нить паутины, вырвалась из темноты так стремительно, что среагировать на нападение было невозможно. Она выскочила на свет и обхватила лапами голову матроса рядом с Измаилом. От удара тот опрокинулся на спину, его короткое копье брякнуло о камень. Стоявший рядом мужчина вонзил свою пику в тело твари, которая разжала лапы, выпустив голову своей жертвы. Она лежала на полу, подергивая лапами.
Матрос лежал без движения.
Измаил встряхнул его и приложил ухо к сердцу, а потом прикрыл ему веки.
— Умер.
На шее у него в том месте, где ее царапали когти, были три красные отметины.
Из темноты выскочило что-то темно-серое; еще один матрос наколол его на пику.
Пика вырвалась у него из рук, но животное уже издохло.
Секунд через тридцать еще одно существо описало над их головами дугу, но потом скрылось в темноте.
Раз эти твари, раскачиваясь, не возвращались обратно, значит, они цеплялись за что-то, свисавшее с потолка.
Измаил медленно сосчитал до двадцати, а потом приказал всем быстро откатиться на несколько футов в сторону. Примерно через тридцать секунд после появления последнего животного над ними взмыло еще одно. Оно опустилось ближе к полу, чем предыдущее, но все-таки недостаточно низко, так как предполагаемые жертвы переместились.
Их здесь могли быть тысячи — одна мысль об этом вгоняла в дрожь, однако они, похоже, нападали по очереди через каждые тридцать секунд.
Измаил прыгнул вверх и подбросил факел к потолку.
Он несколько раз перевернулся, освещая лишь пустоту, пока не достиг высшей точки своей траектории. На мгновение он высветил концы трех толстых нитей, сплетенных из чего-то серого, свисавших вниз из темноты. Увидеть потолок так и не удалось. За каждую нить цеплялось по паукообразному существу.
Измаил подозревал, что сероватая нить, тянувшаяся за каждой тварью, другим концом прикреплялась к свисающим волокнам. Разглядеть, так ли это, он не смог. Похоже, нить была свернута в теле животного и могла фиксироваться таким образом, чтобы ее длины как раз хватало для смертельного прыжка.
Твари больше не нападали; похоже, свет факела привел их в оцепенение.
Однако здесь, наверное, было еще много других, не подвергшихся действию света.
По какой-то причине, — видимо, благодаря инстинкту, выработанному и закрепленному миллионы лет назад, — они действовали согласованно и падали сверху каждые тридцать секунд. После каждого броска с ними что-то происходило: на определенный срок они отключались, как деревянные кукушки в часах.
Измаил приглушенным голосом сказал своей команде, что сейчас придется бежать. Но они должны повторять все его действия: если он отпрыгнет в сторону, им надо сделать то же самое. Если он упадет на пол, они тоже должны это сделать.
Он немедленно бросился вперед, начав отсчет с пятнадцати, — столько секунд, по его прикидке, ушло на то, чтобы отдать приказ. На счете тридцать он бросился на пол, вытянув руку, чтобы одновременно схватить упавший факел, который приземлился примерно в тридцати футах от того места, где Измаил его подбросил.
Серая шестиногая тварь описала над ним дугу и скрылась в темноте.
Измаил вскочил, шепотом отсчитывая секунды, и побежал вперед. Досчитав до тридцати, он сделал два большущих прыжка влево, и факелы высветили темное тело, со свистом пролетевшее через освещенное место и дальше вверх.
В следующий раз он взмахнул копьем, и хотя промахнулся, наконечник перерезал нить за спиной животного. Оно как раз качнулось вверх и потому исчезло из виду. Но мгновение спустя, рванувшись вперед, Измаил его увидел. Оно неуклюже ползало по полу, поджав две тонкие конечности. Однако тварь все-таки попыталась удрать в темноту, и ей бы это удалось, если бы один из матросов не бросил ей вслед факел. Огненный цветок упал на пол, отскочил, перевернулся, и его горящий конец коснулся убегавшей твари. До них донесся запах горелого мяса; тварь прижала к телу свои уцелевшие конечности и издохла, — или притворилась мертвой. Для верности Измаил проткнул ее копьем.
