Филип Дик - Пролейтесь, слезы…
Некоторое время они оба молчали.
– Потом, – продолжила Руфь, – горе отступает, и ты возвращаешься в реальный мир. Но уже без того, кого любишь.
– Тебя это устраивает?
– Разве у меня есть выбор? Ты плачешь, очень много плачешь, и, поскольку ты не до конца вернулась, частичка твоего сердца остается там. Ранка, которая никогда не заживает. А когда подобное происходит вновь и вновь, от сердца уже ничего не остается, и ты больше не можешь испытывать скорбь. Наступает момент, когда ты сама готова умереть. Ты поднимаешься по наклонной лестнице, а кто-то остается, чтобы скорбеть по тебе.
– На моем сердце ранок нет, – сказал Джейсон.
– Если ты сейчас уйдешь, – произнесла Руфь хриплым голосом, но с неожиданной для нее выдержкой, – я испытаю настоящую скорбь.
– Я останусь до завтра, – сказал Джейсон. – Раньше они не успеют установить подделку в моих документах.
Неужели Кэти меня спасла? – подумал он. Или уничтожила? Кэти, которая меня использовала. Которая в свои девятнадцать лет знает больше, чем мы оба вместе взятые. Больше, чем мы узнаем за всю свою жизнь.
Как и положено настоящему лидеру боевой группы, она вначале полностью его уничтожила. Зачем? Чтобы он собрался и стал сильнее? Вряд ли. Хотя вполне реально. Не следует забывать о такой возможности. Джейсон чувствовал по отношению к Кэти странное, циничное доверие. Одна половина его сознания воспринимала ее как абсолютно надежного человека, в то время как другая половина видела в ней неуравновешенного, разбол-тайного предателя. Совместить эти образы ему не удавалось.
Может, мне удастся свести воедино мои параллельные представления о Кэти прежде, чем я уйду отсюда? – подумал Джейсон. Утром. А может, рискну остаться еще на один день. Хотя это будет уже слишком. Я не знаю, насколько четко работает полиция. Они не правильно записали мое имя, потом вытащили чужое дело… Может, у них повсюду такой бардак. А может, и нет.
О полиции у него тоже были противоположные мнения. Поэтому, словно кролик Эмили Фассельман, он замер там, где был. В надежде, что все остальные знают правила игры: нельзя уничтожать того, кто не знает, что ему делать.
Глава 12
Четверо одетых в серую форму полицейских сгрудились у мерцающего в ночной темноте фонаря в форме старинного факела.
– Осталось две квартиры, – почти беззвучно прошептал капрал и выставил два пальца. В другой руке он держал список жильцов. – Миссис Руфь Гомен из двести одиннадцатой и некий Ален Муфи из двести двенадцатой. С кого начнем?
– С Муфи, – сказал полицейский в форме и постучал пластиковой дубинкой по ладони. Конец операции был близок, и ему не терпелось поскорее освободиться.
– Значит, двести двенадцатая, – произнес капрал и потянулся к звонку. В последний момент он, однако, передумал и тихонько нажал на ручку двери.
Отлично. Один шанс из десяти, но иногда срабатывает. Дверь оказалась незаперта. Полицейские вглядывались в темную гостиную, заставленную пустыми и полупустыми бокалами. Несколько бокалов стояли прямо на полу. Пепельницы были переполнены окурками. Покурили и разошлись, определил капрал. Все, кроме, пожалуй, мистера Муфи.
Полицейские вошли внутрь, освещая фонарем стены непомерно дорогой квартиры. Ни единого звука или движения. Лишь откуда-то издалека доносилось приглушенное бубнение радио.
Капрал прошел по застилающему весь пол ковру и толкнул дверь спальни.
На широкой двуспальной кровати лежал мужчина. Плечи и руки голые, одежда валяется на стуле. Вот и мистер Ален Муфи, спит себе спокойненько в собственной квартире. Хотя…, он тут, похоже, не один. Под простынями угадывалось еще одно тело. Не иначе, как миссис Муфи, подумал капрал и, повинуясь мужскому любопытству, направил на нее свет фонаря.
В ту же секунду Ален Муфи, если это, конечно, был он, вздрогнул и зашевелился. На мгновение он приоткрыл глаза и тут же резко сел, пытаясь разглядеть вошедших.
– Что это? – прохрипел Муфи, задыхаясь от страха. – Нет! – Неожиданно он соскочил с кровати и кинулся к столику. Фонарь высветил белое волосатое тело. Схватив со столика какой-то предмет, Муфи вновь упал на кровать. Под лучом фонаря блеснули ножницы.
– Это еще зачем? – спросил капрал.
– Я убью себя! – выкрикнул Муфи. – Если вы не уйдете и не оставите нас в покое. – Он приставил лезвие к темной от волос левой стороне груди напротив сердца.
– Выходит, это не миссис Муфи, – усмехнулся капрал и осветил съежившееся под простынями тело. – Водишь одноразовых шлюшек в свою навороченную квартирку? Устроил здесь дешевый бордель?
Подойдя к кровати, капрал резко сдернул простыню. В кровати рядом с мистером Муфи лежал стройный обнаженный юноша с длинными золотистыми волосами.
– Черт побери, – растерянно пробормотал капрал.
– Ножницы у меня, – сказал один из полицейских и бросил их к ногам капрала.
Повернувшись к дрожащему от ужаса мистеру Муфи, капрал поинтересовался:
– Сколько лет мальчику?
Юноша между тем проснулся. Он испуганно таращился на посторонних, но не шевелился.
– Тринадцать, – хрипло произнес мистер Муфи. – По закону с этого возраста человек может выбирать…
– Документы есть? – резко спросил капрал у мальчика. От неподдельного отвращения его едва не вырвало. На простынях были видны пятна пота и генитальные выделения.
– Дай удостоверение, – выдохнул Муфи. – Оно у него в штанах, там, на стуле.
Один из полицейских спросил у капрала:
– Неужели, если пацану тринадцать лет, за это не наступает ответственность?
– Какого черта! – взорвался другой полицейский. – Это, безусловно, противозаконно. Это извращение. Берем их обоих!
– Подождите, – проворчал капрал. Порывшись в штанах юноши, он вытащил бумажник и достал из него удостоверение личности. Точно. Тринадцать лет. Он закрыл бумажник и засунул его обратно в карман штанов. – Нет, ребята, – покачал головой капрал. Ситуация явно доставляла ему удовольствие. Особенно нравилось капралу то, как дрожит от страха голый Муфи. – По новому закону, статья уголовного кодекса 640, пункт третий, с двенадцати лет несовершеннолетний вправе дать согласие на проведение полового акта с другим несовершеннолетним любого пола или взрослым лицом любого пола, но только с одним человеком одновременно.
– Но это же ненормально, – проворчал полицейский.
– Это вы так считаете, – осмелел Муфи.
– Почему это не считается преступлением? – не унимался полицейский.
– Из кодекса постоянно изымают преступления без жертв, – сказал капрал. – Процесс идет уже добрый десяток лет.
