Роберт Шекли - Сборник рассказов «Раздвоение личности»
— И это все, что он сказал?
— До последнего слова!
— А потом что он сделал?
— Повернулся и побежал вниз.
— Побежал?
— Да, мистер Бакстер. Он не стал ждать лифта.
— Понимаю.
— Вам еще что-нибудь нужно, мистер Бакстер?
— Нет, больше ничего, мисс Кэссиди. Благодарю вас.
Бакстер выключил внутренний телефон и тяжело повалился в кресло.
Стаяло быть, Бринн уже знает!
Это единственное возможное объяснение. Каким-то образом слухи просочились. Он думал, что никто не узнает, по крайней мере до завтра. Но чего-то он не предусмотрел.
Губы его сложились в горькую улыбку. Он не обвинял Бринна, хотя не мешало бы тому зайти объясниться. А впрочем, нет. Пожалуй, так лучше.
Но каким образом до него дошло? Кто сообщил ему, что промышленная империя Бакстера — колосс на глиняных ногах, что она рушится, крошится в самом основании?
Если бы эту новость можно было утаить хоть на день; хотя бы на несколько часов! Он бы заключил соглашение с Бринном. Новое предприятие влило бы жизнь в дела Бакстера. К тому времени, как все бы узналось, он создал бы новую базу для своих операций.
Бринн узнал — это его отпугнуло. Очевидно, знают все. А теперь уже никого не удержишь. Не сегодня завтра на него ринутся эти шакалы. А как же друзья, жена, компаньоны и маленькие люди... доверившие ему свою судьбу...
Что ж, у него уже много лет как созрело решение на этот случай.
Без колебаний Бакстер отпер ящик стола и достал небольшой пузырек. Он вынул оттуда две белые пилюли.
Всю жизнь он жил по своим законам. Пришло время умереть по ним.
Бен Бакстер положил пилюли на язык. Две минуты спустя он повалился на стол.
Его смерть ускорила пресловутый биржевой крах 1959 года.
РАЗДВОЕНИЕ ЛИЧНОСТИ
Эверетт Бартолд застраховал свою жизнь. Но сперва он поднатаскался в страховом деле, уделив особое внимание разделам: «Нарушение договорных обязательств», «Умышленное искажение фактов», «Мошенничество во времени» и «Выплата страховых премий».
Прежде чем оформлять полис, Бартолд посоветовался с женой. У Мэвис Бартолд — худощавой, красивой, нервной женщины — повадки были вкрадчивые, кошачьи.
— Ничего не выйдет, — тотчас же заявила она.
— Дело верное, — возразил Бартолд.
— Тебя упрячут под замок, а ключ забросят подальше.
— Никогда в жизни. Все будет разыграно как по нотам, лишь бы ты не подвела.
— Меня привлекут как соучастницу, — сообразила жена. — Нет уж, уволь.
— Дорогая, насколько мне помнится, тебе давно нужно манто из натурального мексиканского эскарта.
Глаза Мэвис блеснули, супруг нащупал уязвимое место.
— И мне пришло в голову, — без нажима продолжал Бартолд, — что ты бы получила удовольствие от гардероба «Летти Дет», ожерелья из руумов, виллы на Венерианской Ривьере и...
— Хватит, дорогой!
Миссис Бартолд давно подозревала, что в этом тщедушном теле бьется отважное сердце. Бартолд был приземист, начинал лысеть, отнюдь не поражал красотой, глаза его кротко смотрели из-под роговых очков. Однако душе его впору было обитать в мускулистом теле какого-нибудь пирата.
Бартолд занялся последними приготовлениями. Он пошел в лавочку, где рекламировались одни товары, а продавались другие. Он оставил там несколько тысяч долларов и ушел, крепко сжимая в руке коричневый чемоданчик.
Бартолд сдал чемоданчик в камеру хранения, собрался с духом и предстал перед служащими корпорации «Межвременная Страховка».
Целый день его выстукивали и выслушивали врачи. Он заполнил кучу бланков, и, наконец, его привели в кабинет окружного директора мистера Гринза.
Гринз оказался рослым приветливым человеком. Он быстро прочел заявление Бартолда и кивнул.
— Отлично, отлично, — сказал он. — Все как будто в порядке.
— Кажется, да, — ответил Бартолд, несколько месяцев подряд изучавший стандартный бланк фирмы.
— Выписываем полис на страхование жизни, — пояснил мистер Гринз. — Длительность жизни измеряется исключительно в единицах субъективного физиологического времени. Полис служит гарантией на протяжении 1000 лет по обе стороны Настоящего. Но не дальше.
— Мне и в голову не пришло бы забраться дальше, — вставил Бартолд.
— Ив полисе имеется известная статья о раздвоении личности. Понятны ли вам ее условия и смысл?
— Пожалуй, — ответил Бартолд, затвердивший эту статью слово в слово.
— Значит, все в порядке. Распишитесь вот здесь. И здесь. Спасибо, сэр.
Бартолд вернулся на службу — он заведовал сбытом в компании «Алпро Мэньюфэкчеринг» (игрушки для детей любого возраста) — и тут же во всеуслышание заявил, что намерен незамедлительно заняться сбытом в Прошлом.
— Слабовато у нас с реализацией во времени, — сказал он. — Поеду-ка я сам в Прошлое, лично налажу там сбыт.
— Чудесно! — вскричал директор компании «Алпро», мистер Карлайл. — Я уже давненько об этом подумываю, Эверетт.
— Знаю, что подумываете, мистер Карлайл. Ну а я, сэр, принял решение совсем недавно. «Поезжай-ка сам, — сказал я себе, да погляди, что там происходит». Я все приготовил и готов ехать хоть сейчас.
Мистер Карлайл похлопал его по плечу.
— Вы лучший заведующий сбытом из всех, кто служил когда-либо в «Алпро», Эверетт. Очень рад, что вы приняли такое решение. Да, между прочим, — мистер Карлайл лукаво усмехнулся. — Есть у меня адресок в Канзас-сити 1895 года, может быть, он вас заинтересует. Нынче таких уже не повстречаешь. А в Сан-Франциско 1850 года я знаю одну...
— Нет, спасибо, сэр.
— Чисто по-деловому, а, Эверетт?
— Да, сэр, — ответил Бартолд с добродетельной улыбкой. — Чисто по-деловому.
Вертолетом Бартолд добрался до центрального выставочного зала фирмы «Темпорал Моторс» и приобрел флипер класса «А».
— Вы не пожалеете, сэр, — говорил продавец, снимая ярлык с поблескивающей машины. — Мощная штучка! Двойной импеллер, регулируемая прицельная высадка в любом году. Никакой опасности стазиса.
— Прекрасно, — сказал Бартолд. — Значит, можно садиться.
— Конечно, сэр. Темпорометр стоит на нуле, он будет регистрировать ваши маршруты во времени. Вот список запретных временных зон. Проникновение в запретную зону карается по всей строгости федерального закона На темпорометре будет зафиксировано даже самое кратковременное пребывание в запретной зоне.
Бартолд забеспокоился. Продавец, конечно, ничего не подозревает. Но с какой стати он все время разглагольствует о запретах и нарушениях?
— По инструкции, я должен разъяснить вам закон, — жизнерадостно продолжал продавец. — А еще, сэр, предельная дальность путешествия во времени — тысяча лет. Путешествия на большее расстояние дозволяются лишь с письменного разрешения Государственного Департамента.
