Джон Де Ченси - Космический дальнобойщик
– Как обычно, – сказал он сардонически, – указания как найти дорогу едва соответствуют тому, что видишь на самом деле, когда этим указаниям следуешь. Кто-нибудь может догадаться, куда именно нам надо направляться и какой путь выбрать? – он повернулся к восточному человеку на переднем сиденье. – Роланд, ты?
Роланд выставил голову в окошко, пытаясь найти солнце.
– Трудно сообразить, как определить дорогу не на твоей родной планете... особенно, если не знаешь угол наклона ее оси вращения. У тебя есть путеводитель, Джон?
– Угол наклона чего?
– Погоди, дай подумать, – сказал Роланд, прикрывая глаза ладонью. – Солнце вон тут. Стало быть, это означает... э-э-э... – он почесал в затылке.
– Ну да, – вставил я, – Максвеллвилль в противоположном направлении от того места, куда нам надо направляться, поэтому это – Космострада. – Не зная почему, я повернулся к Винни. – Где Космострада, лапочка?
– Туда! – пропищала она, показывая рукой вправо.
Все повернули взгляды назад. Чуть поколебавшись, Джон снова завел «шмеля» и поехал по левой дороге.
К этому времени наш экипаж сильно поубавился: я, Дарла, Винни, восточный юноша, белая женщина, которые были нам в первый раз за это время представлены, Роланд и Сьюзен Дархангело, плюс наш африканский вождь. Человека, который оказался в больнице, звали, как мы узнали. Стен Хансен.
Сьюзен была светловолосая, тоненькая, с ореховыми глазами и прелестным вздернутым носиком, который очаровательно морщился, когда она улыбалась. Лицо ее было молодым, но я решил, что ей больше тридцати, поскольку она, видимо, отказалась от своей первой серии антигеронического лечения из-за финансовых, религиозных или этических соображений. У меня пока что было только весьма слабое представление насчет того, что именно было сутью или ядром телеологического пантеизма. Йи был моложе, ниже ростом, его прямые и жесткие черные волосы торчали во все стороны на голове. Он был очень приятным и легким в общении молодым человеком, как и все они.
Винни была права, и в конце концов мы выбрались на «ранчо», которое Сукума-Тейлор узнал по картинкам. Посредине широкого плоского пространства, похожего на крышку стола, стояло только одно строение, дом, плюхнутый как попало. Вокруг росло несколько странных деревьев. Эту усадьбу только наполовину достроили. Дюроформовая скорлупа, которую оставили расти, стояла только с половиной окошек на своем месте, остальные пока даже не были приготовлены, не то что вставлены. Все готовые окошки были почему-то слева. Непогода повела себя, как бомж, который находит пристанище там, где оно есть, и поселилась лужами и пылью внутри, не говоря уже о местной фауне. Полы и потолки были отмечены потеками воды, пылевые холмы отметили все углы. Гуано всяческих животных придавало ранчо вполне скотоводческий вид. (Если хотите знать, все экскременты на Голиафе ярко-желтого цвета). Люди здесь тоже побывали. Дыра, прорубленная топором в вершине крыши дома из дюроформы, служила дымоходом для тех костров, которые здешние постояльцы разводили прямо на полу. Черные выбоины пола были полны золы. Пустые картонки из-под еды украшали дом.
Была тут и кухня, вернее, для нее было приготовлено место, но ничего похожего на кухонные приспособления не было даже поставлено.
– Люди, которые владели этим местом, проели все строительные фонды, – сказал мне Сукума-Тейлор, – жертвы последнего кредитного кризиса, примерно два стандартных года назад. Систем-Банк закрыл строительство, а нам, понимаете, понравилась цена за это место, и мы его купили.
– Какая тут по ночам бывает температура, а?
– Чуть меньше десяти градусов. Редко когда она опускается ниже точки замерзания.
– Но все же не совсем райские условия.
– Согласен. Как вы смотрите на то, чтобы возглавить команду по сбору хвороста для костра?
– Смотрю плохо, но все-таки ничего другого мне не остается.
Местный вариант горючего материала было весьма правдивое подобие дерева, полученное от растения, которое я прозвал «дерево Вурлитцера». Никто не понял шутки, потому что никто никогда не слышал о знаменитом в свое время изготовителе театральных и консерваторских органов раннего двадцатого столетия. Из своего детства я помнил, как наш эксцентричный сосед восстановил древний орган, настоящий вурлитцеровский, в своем подвале. Дерево выглядело точь-в-точь как расположение диапазонных труб этой странной штуковины, вертикально поставленные пустые трубки разной длины и диаметра, от крохотулечных пикколо до басовых педальных труб, ноты которых потрясали крышу. И все эти трубы вырастали вверх от маленького образования, похожего на клавиатуру органа, только подковообразной формы. В пустынном дворе усадьбы таких деревьев было множество. Маленькие трубы становились хорошими лучинами на растопку, а из больших, распиленных пополам, получалось приличное топливо – настоящие дрова.
Остаток дня мы провели за расчисткой дома и превращении его во что-то жилое. Мы даже нашли небольшую уборочную машину в одном из чуланов, и она оказалась просто незаменимой. Телеологи потеряли все свое снаряжение, а то, что они купили в городе, не очень-то им помогало. Они возместили себе некоторые из утерянных личных вещей, вроде самонадувающихся спальных мешков яйцеобразной формы или всякого такого, но им не хватало полезных инструментов. Это место требовало уймы работы, а они совершенно не были экипированы для того, чтобы ее выполнить. Но пока все были заинтересованы только в том, чтобы сделать эту штуковину пригодной для ночлега.
Я как раз чистил маленькую спальню на задней половине дома, когда услышал, как кто-то завизжал. Я вышел в бывшую столовую и увидел, как Сьюзен стоит над чем-то, что лежит на полу, осторожно толкая это что-то метелкой. Существо было похоже на помесь змеи с гусеницей, разрисованное яркими красно-зелеными полосами, длиной примерно сантиметров двадцать пять. Пары ног, вроде тех, что у сороконожки, украшали все тело от начала до конца. Тело не имело никаких сегментов, просто было толстой колбасой. На концах ног были крошечные присоски. Однако голова была довольно странной, ничего рептильного в ней не было – глаза были большие и смотрели так, словно в них светился разум. Из отверстия в черепе торчало что-то маленькое и розовое, вроде рожка. Это что-то было закручено, а по виду напоминало мозг. Животное конвульсивно дрожало в предсмертных корчах. Часть его тела была раздавлена прямо за головой.
– Ик! – невольно вырвалось с омерзением у Сьюзен, которая смотрела на существо с болезненно-завороженным видом.
– Откуда оно появилось? – спросил я.
