Александр Шаров - Остров Пирроу
Магистр. Да… Конечно… Но… Все-таки…
Магистр и аудитор идут по дороге. Карета следует за ними. Из-за поворота показывается очаровательная римлянка и, ломая руки, бросается к аудитору:
— Ради всех богов, спасите. Кони взбесились и понесли, я упала с колесницы и осталась совсем одна на этой ужасной дороге, где толпами бродят варвары. Сжальтесь надо мною!
Римлянка очень мила. Смуглый цвет кожи придает прелестному личику еще большее очарование. Из огромных черных глаз льются слезы, способные растопить камень.
Магистр. Карета к вашим услугам!
Питониус (шепчет на ухо магистру). Вы даже не спросили, кто она такая, дорогой друг. Подобная доверчивость непростительна.
Магистр. Совершенная красота может быть дарована только благороднейшему сердцу.
Питониус. Вздор, дорогой друг. Барышня пикантна. Не будет преувеличением сказать даже, что она очаровательна, но красота красотой, а…
Впрочем, очевидно, прелесть девушки тронула и аудитора. Не окончив фразы, он открывает дверцы кареты и помогает девушке подняться по ступенькам.
ПРОИСШЕСТВИЕ ДВЕНАДЦАТОЕКарета останавливается перед прекрасным палаццо на окраине города Сульмана. Девушка нежно попрощалась со своими спасителями:
— Я никогда не забуду вас, Питониус, и вас, магистр. Благодарность навеки свила гнездо в моем сердце.
Сказала и упорхнула. Магистр и аудитор остались на дороге.
Магистр. Если бы я был моложе, два мышиных хвостика и птичий клюв в остатке. Если бы я был чуть-чуть моложе… (Вздыхает.)
Питониус (ревниво). Любовные вздохи просто… просто смешны в вашем возрасте, дорогой друг. Барышня очаровательна, но какое вам дело до этого. Занимайтесь, черт возьми, своими мышиными хвостиками и поглядывайте за каретой. Остальное вас не касается.
Девушка еще раз показалась в окне. Улыбнулась, послала воздушный поцелуй и скрылась.
ПРОИСШЕСТВИЕ ТРИНАДЦАТОЕЗалитая луной ослепительная древнеримская ночь. Одуряющие ароматы наполняют воздух. Питониус и магистр спят под зелеными пиниями, рядом с каретой.
Аудитор ворочается, вскрикивает, стонет во сне. Бормочет: «О дорогая, дай прижаться к прохладным твоим устам».
Магистр просыпается. Обеспокоенно спрашивает:
— Что с вами? Вы не заболели?
Питониус. Не знаю, не знаю… У меня все жжет и горит вот тут. Вы ученый человек, скажите мне, что это значит. Скажите скорее, иначе я умру…
Магистр. Тут жжет? Гм… но это область сердца. И во сне вы повторяли имя Изабеллы. Боюсь, боюсь, что вы влюблены.
Питониус. Ха-ха-ха-ха! (Смех его звучит неестественно.) Влюблен? Ха-ха, какой вздор. Какой нелепый вздор… Но она действительно прекрасна, эта Изабелла. (Вскакивает и бегает возле кареты.) Влюбленный аудитор? Где вы видели влюбленного аудитора? И все-таки она, так сказать, неотразима. Боже мой, у меня все перемешалось в голове и все горит. Что мне делать? Скажите, дорогой магистр, как мне поступить?
Магистр (мягко). Если все действительно так серьезно, вы могли бы рассказать о своих чувствах этой девушке.
Питониус. Чувства, чувствам, о чувствах. Какой вздор вы мелете, любезнейший. Не забыли ли вы, с кем имеете дело? Ха-ха, чувства… И потом, я не знаю, как это, так сказать, признаются в своих чувствах, все горит в сердце, все перемешалось в голове, но как об этом рассказать?..
Магистр. Не волнуйтесь и не убивайтесь. Насколько я помню, при любовных признаниях применяются музыкальные инструменты — гитара по преимуществу — и стихотворная форма изложения. Когда-то я и сам знал премиленькие любовные песенки, мадригалы и сонеты. Но все стерлось в памяти.
Питониус. «Когда-то». А мне нужно сейчас! Сейчас! Умоляю вас, пошевелите своими пронафталиненными мозгами и вспомните хоть что-нибудь.
Магистр. Я и стараюсь. Но это было так давно, и время так беспощадно. Помню, в одном превосходном поэтическом произведении рифмовалось «роза» и «мороза». Но что было в середине? И потом вы имеете дело с Изабеллой, а не Розой.
Питониус. Не можете помочь, ну и дьявол с вами! Постойте, постойте. Что-то рождается у меня само. Роза, мороза… Изабелла. (Напевает.)
Встань, проснись, Изабелла…
Встань, проснись, Изабелла…
Залитое луной палаццо. Под балконом аудитор, задрапированный в плащ. Поет, аккомпанируя себе на гитаре:
Встань, проснись, Изабелла,
Видишь, солнышко село,
Мы рассмотрим на деле
Вопросы Любви…
Изабелла (полуодетая, подбегает к раскрытому окну. Испуганно спрашивает). Кто там?
Питониус поет и играет на гитаре.
Изабелла. А, это вы?.. Вы всех разбудите. Не сходите с ума, мой дорогой.
Питониус. К сожалению, это не в моей власти.
Изабелла. Что вы хотите сказать?
Питониус. Только то, что я влюблен в вас, о несравненная Изабелла! Мое счастье и жизнь в ваших руках…
Изабелла. Влюблены? Предлагаете мне руку и сердце? Я вас правильно поняла?
Питониус (после некоторого колебания). Да, правильно. Именно. Именно, руку и, так сказать, сердце.
Изабелла. Но в карете вы дали понять, что придерживаетесь самых строгих правил. А теперь эта любовь с первого взгляда… И вы даже не спрашиваете о моих родственниках…
Питониус (с тревогой). Да, родственники… Впрочем, если в трех-четырех поколениях нет ничего такого, я бы примирился… Всего три-четыре поколения, моя дорогая. О, не разбивайте мне сердца…
Изабелла. К сожалению, я тут ничем не могу помочь. Мой дед был эфиоп…
Питониус (в ужасе повторяет). Эфиоп…
Изабелла. Моя бабушка с отцовской стороны цыганка…
Питониус (эхом). Цыганка…
Изабелла. Второй мой дед — иудей.
Питониус. Иудей.
Изабелла. А вторая бабушка — римлянка, но поклонялась языческим богам, Юпитеру и Зевсу.
Питониус пятится. При последних словах Изабеллы, схватившись за голову, он бежит с леденящим душу воем.
В тембре его голоса и в поведении можно заметить фамильное сходство с Питониусом сорок первым, тень которого являлась на кладбище.
ПРОИСШЕСТВИЕ ПЯТНАДЦАТОЕСветит луна. По-прежнему у кареты под зелеными пиниями спит магистр. На губах его блуждает улыбка. Вдалеке раздается вой.
