Марина Казанцева - Стамуэн
— Я знаю, — упрямо отвечал Сади.
— Ты знаешь, что за цену платишь?
— Знаю.
— Это смерть, Сади.
— Да.
Шаария села на место. Откинулась и некоторое время молча смотрела на гостя.
— Я не понимаю тебя, — скрипучим голосом сказала она.
— Разве ты не пожертвовала бы жизнью, чтобы Призыв удался? — мрачно ответил Маркус. — Разве не пожертвовала бы именем и сущностью?
— Да, но я всего лишь приобщилась бы к песку. А ты станешь падалью в пустыне. Объясни мне, Сади. Я должна это понимать.
— Что тебе сказать?! В твоём языке нет и слов таких! Вы омертвели тут! Вам не знакома обыкновенная человеческая привязанность! Вы не знаете, что можно искать спасения не только для себя! Что существует справедливость! Что жизнь отдельного человека может быть подлинным сокровищем!
— Сади говорит на языке чужаков. Видно, в нашем языке и впрямь нет нужных слов. Но, старая шаария поняла.
Она засмеялась.
— Сади слишком долго пробыл с чужаками. Он насмотрелся их картинок. Он начитался их сказок. Призраки поселились в его голове. Справедливость! Где Сади её видел? Оттого у додонов и нет такого слова, что для него нет сущности. Но, он пришёл просить меня, чтобы я встала на свои старые ноги, полезла на крышу и долго-долго молила о Замене. Все шаарии, какие были, посмеются надо мной в своих могилах. Я буду предлагать богам никчёмную жизнь Сади, бродяги и скитальца, презренного Ищущего! Всё это только затем, чтобы поменять одну жертву на другую!
— У меня есть право. Право Ищущего, — угрюмо настаивал Маркус. — Я не прошу. Я требую. Я готов платить.
— Ну что ж. Раз так, пусть шакалы получат свою пищу.
Старуха встала на ноги.
— Выходи, шаари, — сказала она.
Оба они вышли под яркий свет и встали в каменном полукруге.
— Ты готов?
— …да.
— Возьми свой оберег.
Он снял с шеи талисман.
— Ну, вставай же на землю, Сади.
Маркус сбросил старые армейские ботинки и переступил с камней обеими ногами на песок.
Старуха молчала.
Джок отпустил нитку, и охранный знак шаари упал в песок — тот немедленно поглотил амулет.
— Всё, безымянный, жди. Скоро будет. Не оставляй тут свою обувь — в священном городе додонов не должно быть ничего чужого.
Она повернулась и почти скрылась в доме.
— Я всё равно бы умер, — тихо проронил Джок.
Шаария медленно обернулась.
— Вот оно что, — задумчиво проговорила она. — Шаари выпил из источника Варсуйя, из источника Судьбы. И вода была горькой.
Она покачала головой.
— И он решил принести богам жертву, которую они и так взяли. Хитрый Сади. Он решил обмануть Варсуйя. Поиграть с Матерью додонов в прятки.
Шаария ещё раз покачала головой.
— Бедный, бедный шаари! — молвила она. — Ты даже знать не мог, что твоя смерть как раз и есть плод твоего решения. Ты не догнал свою погибель, ты не обманул её — ты пригласил смерть к себе. Знак не возвращается из песка. Воды не текут вспять. Ты вынул жребий сам, а не Варсуйя. Боги посмеялись над тобой.
Старуха скрылась, а Маркус остался стоять на песке. Теперь он всё равно, что мёртвый.
* * *Заннат быстро двигался к далёким горам. Он почему-то легче переносил жару, чем прочие.
Ньоро зорко поглядывал по сторонам, чтобы не напороться на туземцев. Следовало отыскать тропу, однако на усыпанной мелким камнем земле невозможно обнаружить ни следа. Кругом росли какие-то неизвестные колючие кусты, шныряли серые ящерки, суетились жуки. Заннат увидел круглый камень в зарослях и решил немного отдохнуть.
Долго он усидеть не мог — всё вертелся, опасаясь змей. И тут услышал, как постукивают камешки под чьими-то ногами. Заннат ящерицей соскользнул с камня и притаился, осторожно выглядывая и пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь густые безлистые ветки.
Это был, несомненно, человек, а не какое-то бродячее животное. Абориген шёл один и держал обеими руками плоскую посудину.
«Я молодец!» — похвалил себя Заннат за догадливость. Великий следопыт! Пампасы, трепещите!
И он побежал дальше. Увидел ещё одного аборигена. Всё правильно: путь верен. Тут, тут они где-то воду прячут!
Так Ньоро и добрался до входа. Найти пещеру оказалось делом плёвым. Стоило столько разговоров вокруг неё вести! И Кондор тоже простак! Нечего было у Маркуса выспрашивать, надо было просто пойти и поискать. Вот только то плохо, что туземцы так и шатаются один за другим.
Заннат сидел в засаде почти до сумерек, а к вечеру аборигены успокоились и перестали появляться. Заннат был очень умным и понимал, что лучше переждать всех, а то как бы не побили! И вот он забрался в пещеру. Вход в неё был широким, зато далее пошли такие изгибы. Он всё углублялся внутрь и вниз, но понимал, что так и надо. Поэтому и фонарик догадался взять. Кругом молодец, что ни говори! Жаль только, что никто не замечает этого. Никто не ценит Занната! Ну ничего, вот он принесёт в лагерь воду, так девчонки обрадуются! Сообразят, кто тут самый умный. И смелый.
Уже пахло влагой. Темнота непроглядная. А как же здесь аборигены пробираются со своими чашками? У них ведь нет фонарей. А вот и сама пещера! Луч фонарика теряется в высоте, о размерах можно догадываться лишь по звуку — каждый шаг отзывается многократным эхом. Тревожное шуршание наполняет пространство и тяжко зависает среди гигантской колоннады.
С потолка спускались огромные сталактиты. А с пола навстречу им вырастали сталагмиты. Верхушки у них аккуратно срезаны, а на ровной поверхности стоят чаши. И все пустые!
Капли воды редко срывались с верхушек сталактитов. Заннат сообразил, как же медленно должны наполняться эти примитивные сосуды. В некоторых набралось по ложке воды, поэтому Заннат полазал по ним и полизал языком — вроде напился. А вот если придти сюда в засаду, то до рассвета можно будет собрать не меньше канистры.
Радуясь на себя, хорошего, Ньоро выбрался из пещеры и, подпрыгивая от восторга, помчался обратно в лагерь. С неба вовсю уже светили звёзды и красовался остророгий месяц, а камешки поблёскивали, поэтому дорога оказалась лёгкой. И холод пока ещё не окрепчал.
* * *Во тьме пещеры тихо беседовали два человека. Они старались заглушить в себе страх, поэтому вспоминали темы, далёкие от нынешних событий — дом, колледж, друзей, книги. До этого некогда особенно было разговаривать — всё время какая-то суета была, всё время на виду у прочих. В семестре, вроде бы, общались, но только поверхностно и неконкретно. А теперь, когда Аарон и Маргарет оказались в вынужденном уединении, оказалось, что им интересно друг с другом. Но, сколько же это может продолжаться?
