Филип Дик - Гончарный круг неба
Костюм включил автообогрев; Джо почувствовал, как холод морской глубины медленно отступает. И то хорошо.
— Джо Фернрайт, — вновь раздался голос Мали, — тебе не кажется, что Глиммунг мог подослать меня к тебе? Чтоб мы нырнули вместе, а потом я тебя на дне и прикончила. Глиммунг ведь знает предсказание Календы. Ты об этом не задумывался?
Ему действительно такое не приходило в голову. И сейчас, пронзенный этой мыслью, он ощутил, как холод океана вновь сдавливает тело мертвой хваткой; обжигающий холод сковал сердце, проник в пах, — Джо чувствовал, что замерзает, столбенеет, как беззащитное создание. Это был страх, стирающий человеческое начало. Это страх мелкого животного. Джо как будто скукоживался, проваливаясь в бездну дремучих инстинктов. «Господи, — подумал Джо. — Я испытываю страх, которому миллионы лет».
— А с другой стороны, — продолжала Мали, — текст, который тебе показала Календа, мог быть запросто сфабрикован специально для тебя. Единственный экземпляр только для твоих глаз.
— Откуда ты знаешь о Календе и новом тексте? — хрипло спросил Джо.
— От Глиммунга.
— Значит, он прочел то же, что и я... Выходит, не подлог. Будь это так, ты бы здесь не появилась.
Она засмеялась, больше ничего не сказав. Они все глубже и глубже спускались в бездну.
— Тогда получается, что я прав, — решил Джо.
Ниже, в фокусе фонаря, высветилось что-то огромное, бесконечное, желтое — гигантское тело, блестящее и разлагающееся. Справа от Джо фонарь Мали осветил другой позвонок этого огромного тела. Огромного... как ковчег, построенный, чтобы вместить каждую тварь и — погрузившийся на дно Маре Нострум. «Это ковчег смерти», — подумал Джо.
— Что это? — спросил он Мали.
— Скелет.
— Чей? — Джо устремился к находке, стараясь высветить фонарем как можно больше. Мали делала то же самое.
Вскоре она подплыла поближе, и Джо смог различить лицо девушки сквозь прозрачный диск кислородной маски. Голос у Мали чуть дрожал. Чувствовалось, что, несмотря на свои знания и опыт, она не ожидала этой находки.
— Это Глиммунг, — проговорила она. — Это скелет древнего, давно умершего и забытого Глиммунга. Он страшно разрушен кораллами. Боже милостивый...
— Ты не знала, что он здесь? — спросил Джо.
— Может быть, Глиммунг знал. Я не знала. — Она задумалась. — По-моему, это Гнуммильг.
— Что ты сказала? — не понял Джо. Страх все нарастал, наполнял его, превращаясь во всепоглощающий ужас.
— Это почти невозможно объяснить. — Мали подыскивала слова. — Так же, как с антивеществом: об этом можно говорить, но представить себе просто нереально. Есть Глиммунг, есть Гнуммильг, или Черный Глиммунг. Всегда — сколько одних, столько и других. У каждого Глиммунга есть его противоположность, его темный двойник. И в течение жизни, рано или поздно, ему приходится уничтожить своего Черного двойника, иначе тот уничтожит его.
— Почему? — спросил Джо.
— Потому что так устроен мир. Еще спроси: почему это камень? Просто они так развивались, таким странным образом. Они — взаимоисключающие явления, или, если хочешь, свойства. Да, свойства, как у химических веществ. Видишь ли, Гнуммильги как бы не совсем живы. И все же они не мертвы в биохимическом отношении. Они — как деформированные кристаллы, существующие по принципу саморазрушения. Говорят, что это двойное существование типично не только для Глиммунгов; говорят даже, что... — Она осеклась. — Нет! Только не это. Только не сейчас, только не сразу!..
Разлагающийся остов из рваной плоти, обвитый полусгнившими нитями одежды, ковылял прямо к ним, увлекаемый течением мутной воды. Его облик напоминал человеческий; когда-то он держался прямо и передвигался на крепких ногах. Но сейчас прогибался в пояснице, а ноги волочились, точно из них вылущились кости. Джо глядел на него, он все приближался, а Джо продолжал глядеть, потому что это существо явно стремилось пробраться именно к нему. Медленно и неуклюже он двигался к Джо. Можно было уже различить его черты.
Джо увидел лицо. И почувствовал, как весь мир рассыпается на куски.
— Это твой труп, — проговорила Мали. — Ты должен понять: здесь время просто не...
— Он слепой, — прошептал Джо. — Его глаза... они... сгнили. Их нет. Разве он видит меня?
— Он чувствует тебя. Он хочет... — Она замолчала.
— Что он хочет?! — крикнул Джо так, что Мали вздрогнула.
— Он хочет поговорить с тобой, — сказала Мали. И замерла. Теперь она просто наблюдала. И ничего не предпринимала. Не помогала ему. Как будто вообще отсутствовала. «Я остался один на один с этой штукой», — понял Джо.
— И что мне делать? — все же спросил он.
— Не надо... — Мали опять замолчала, потом отрывисто произнесла: — Не надо его слушать.
— Мертвец может говорить? — в ужасе промолвил Джо. Он кое-как сумел переварить то, что предстало перед ним; смог удержать рассудок в рамках, увидев собственные останки. Но представить себе что-то сверх этого... Это уже попахивало безумием... Нет, скорее всего, это мимикрия какого-то водяного существа, которое увидело Джо и попыталось пластически воспроизвести подобие его облика...
— Он скажет тебе, чтобы ты уходил, — объяснила Мали. — Чтобы ты покинул этот мир. Покинул Хельдскаллу и Глиммунга с его надеждами и планами. Посмотри: он уже пытается что-то произнести.
Полусгнившая плоть на лице у трупа чуть раздвинулась. Джо увидел сломанные зубы, и затем из пещеры, в которую превратился оскаленный рот, вырвался наружу звук. Это был глухой рокот, будто несущийся издалека по массивному океанскому кабелю, как нечто растянутое на сотни миль, нечто тяжелое, густое и неповоротливое. И все же существо пыталось говорить. Наконец, когда оно приблизилось вплотную, слегка поворачиваясь вокруг своей оси, то чуть распрямляясь, то снова склоняясь, Джо различил одно слово, затем другое...
— Оставайся, — произнес труп, широко открыв пасть. Мелкая рыбешка скользнула внутрь, исчезла, затем выплыла обратно. — Ты... должен... идти дальше. Дальше. Поднимать. Хельдскаллу.
— Ты еще жив? — спросил Джо. — Здесь ничто не живо, — подала голос Мали. — Ничто не живо в прямом смысле слова. Остаточные энергии... частичные изменения в поврежденных батареях...
— Но этого еще нет, — выдохнул Джо. — Это случится в будущем.
— Здесь нет будущего, — объяснила Мали.
— Но ведь я-то жив. Я смотрю на этого урода, на эту жуткую движущуюся гниль. Если б я был им, мы не смогли бы разговаривать.
— Очевидно, так, — согласилась Мали. — Но разница между вами не окончательна. У тебя есть кое-что от него; в нем тоже есть частица тебя. «Дитя — отец человеку», помнишь это? И человек — отец трупу. Я думала, он потребует, чтоб ты убирался. А он, наоборот, просит тебя остаться здесь. Вот что он хотел от тебя. Я чего-то не понимаю. Во всяком случае, это не может быть Черный человек, в том смысле, как я объясняла про Гнуммильга. Он изуродован, но доброжелателен, а Черные не бывают доброжелательны. Позволь, я у него кое-что спрошу.
