Александр Чернобровкин - Журнал «Приключения, Фантастика» 6 92
— Вопрос можно? — вместо приветствия начал Майкл.
— Это что, допрос? — улыбаясь ответила вопросом на вопрос Инга.
Майкл чуть было не поперхнулся, ведь пол-часа назад это же самое он сказал Лехе.
Чернов вытащил записную книжку и открыл ее на месте, где находился список.
— Что это?
Улыбка сползла с лица девушки.
— Откуда у тебя она?
— Ты забыла у меня, а я, как истинно любопытный человек засунул сюда свой нос. Дак, что это за список?
— Это черные силы, — Инга ткнула ногтем в черный квадрат. — А это светлые — указала она па другой.
— Оригинально, по-моему, Майкл, до этого мы с тобой и сами дошли. Сколько человек находятся с чужаками внутри?
— Какие чужаки? — глаза Инги стали медленно расширяться от страха.
— Я ничего не говорил, — спохватился Алексей, а про себя подумал: «Так, значит, они и не подозревают, что захвачены выходцами из другого мира. Или не все, кто есть в списке захвачен чужаками?»
— Итак, что это за «нью-ведьмин клаб»? Ты можешь объяснить? — спросил Мишка.
— Ну, это… что-то вроде игры, ну, я не знаю, — девушка немного растерялась. — Год или полтора назад, Готовцевой по нумерологли насчитали три шестерки и сказали, что она «коронованная ведьма», Инга замолчала, внимательно посмотрела на Чернова и вдруг взорвалась.
— Слушай, неужели ты этому всему веришь. Всей этой чепухе. Она обыкновенная баба, да еще привыкла к главной роли во всем. Если нравится пусть играет, но если хочешь знать мое мнение, то ей мужик нужен, а не магическая клизьма…
— Подожди, — прервал словоизлияния Инги Леха. — Год назад… год назад… а последнее время с ней ничего не происходило?
— В последнее время? — Инга задумалась. — Пожалуй, три дня назад, она говорила, что у нее открылись способности к… ну, как это называется-то?… ну, к передвижению предметов на расстоянии… Правда она хвасталась еще, что может как-то влиять на людей, но я в это все слабо верю.
— Еще что-нибудь?
— Н-не знаю, стоит ли мне об этом говорить, но Мила мне жаловалась, что ее в последнее время тянет на сырое мясо… — промямлила Инга.
— Последняя стадия перерождения… Черт! Черт! Черт! И еще три раза черт возьми! — Чернов вскочил с дивана и нервно заходил по комнате. — Она мутирует…
— Ты объяснишь, что происходит? — снова взорвалась Инга, на глазах ее выступили слезы.
— Сейчас нет. Последний вопрос: этот список в твоей книжке писала Готовцева?
— Нет, — сквозь слезы ответила девушка. — Это я писала, здесь люди, с которыми мне, возможно, придется контактировать в следующем году.
— Все! Хватит! — Майкл откинулся на спинку дивана. — Чай в этом доме есть?
— Сейчас, — Инга, размазывая слезы по щекам, отправилась на кухню.
Алексей пошел за ней. Инга поставила чайник на плиту и зажгла газ. Леша обнял ее.
— Леша, что происходит? Я ничего не понимаю.
— Я тоже, — тихо ответил Алексей.
— Я боюсь, Леша, я боюсь, — горячо выдохнула она ему в лицо.
— Успокойся, — он провел рукой по волосам и поцеловал ее. — Все будет хорошо. Я тебе обещаю.
Свисток чайника залился трелью. Чернов выключил газ. Инга разлила чай по чашкам, поставила их на поднос, добавила к ним розетку с вареньем и чайные ложки.
— Подожди, — Алексей взял полотенце и вытер девушке глаза. Улыбнулся. Ладно, пойдем, хозяйка.
Они попили чаю. Майкл и Леха оделись.
— Я тебе позвоню завтра, — сказал Чернов и поцеловал Ингу.
— Ладно, счастливо, — девушка улыбнулась на прощанье.
Парни спустились по лестнице и вышли во двор.
— Лично я ничего не понял, — сказал «охотник на ведьм», когда они вышли из подъезда.
— Я понимаю ровно столько, чтобы хоть что-то понимать, — Леха закурил.
Они шагали к трамвайной остановке.
— Чтобы стало ясно все хотя бы по минимуму, нужно иметь две вещи: дневники Яны, у этого человека есть особенность записывать все весьма подробно, и полный список людей, захваченных чужаками — он, возможно, существует в голове у Готовцевой. И к первому и ко второму доступа у нас нет… Ладно, до завтра.
Чернов заскочил в подъехавший трамвай — пора было возвращаться в общагу.
Но судьба распорядилась по-иному. На следующей остановке в вагон вошла Света Светлицкая. Ее русые волосы будто были наполнены светом, словно подтверждая право девушки на ее имя и фамилию. Алексею показалось, что когда она вошла, в трамвае сразу же стало както светлее, уютней и теплей.
— Светлана, — негромко окликнул девушку Чернов.
Она обернулась и улыбка украсила ее и без того прекрасное лицо.
— Ой, — сказала Света, — привет! Я тебя так давно не видела. Давай рассказывай.
— Что? — опешил Леха, а в мозгу его пронеслось «Неужто уж полгорода знает».
— Что было, что есть, что будет, — засмеялась девушка, но, увидев его серьезные глаза, остановилась.
— Что-нибудь случилось? — спросила она. И Алексей рассказал ей все, что знал о прорыве астральной перегородки, о чужаках, о «коронованной ведьме» Готовцевой.
Трамвай остановился на конечной, они вышли.
— Ты знаешь, честно говоря, мне трудно во все это поверить, — сказала Светлана, выслушав рассказ парня.
— Но ты же веришь в Бога, — Алексей был готов к тому, что скажет Светлицкая.
— Да, но…
— Света, в тебе сокрыта огромная сила, ты должна помочь нам, ты одним махом можешь выпроводить чужаков в их мир и закрыть туннель.
Девушка вздохнула и грустно улыбнулась.
— Если все было так просто, как ты говоришь, то я бы с удовольствием помогла вам и всем. Но ты страж Границы и плохо представляешь себе, что такое светлые силы. Я могу оградить от недугов и опасности лишь близких мне людей. Мы можем залечить душевные раны, мы можем поднять город из пепла, из развалин. Но мы не можем обратить свою силу против силы противоположной нам. Тогда наша сила переменит знак и мы перейдем в царство тьмы. Вот так! — Светлана вздохнула еще раз.
— Ясно, все опять делать простым смертным, — Леху не устраивал исход беседы.
— Страж… — начала было Света, но Чернов оборвал ее. — Какой уж страж!.. Дворник и ни рангом выше.
— Не горячись, — мягко сказала девушка, она оттянула ворот свитера и вынула крестик на тонкой цепочке. — Возьми.
— Не надо, — Алексей смутился. — Каждый молится своим богам. Лишь тогда, когда человек верит в Бога, тот помогает ему.
— Ты не веришь…
— Я не верю ни в Бога, ни в черта, я не могу сражаться за добро, — я не могу сражаться за силы зла. Я стою на границе и в мою обязанность входит только сохранять равновесие между ними.
