Андрей Мартьянов - Черный горизонт
Меня вновь затошнило при воспоминаниях о вчерашнем вечере. Прав Карасик – с алкоголем надо завязывать, при моей профессии это чревато.
Думать о противоречиях сил не оставалось. Допустим, дракон уничтожил Бердыч. Зачем? Детеныш искал новое гнездо? Здесь нет пещер! Наткнулся на неспровоцированную агрессию людей и начал обороняться? Теплее! Что подумают простецы, увидев приземляющегося возле их поселка крылатого ящера? Что сделают? Правильно, возьмутся за оружие! Луки, арбалеты… Защищающийся дракон – страшное биологическое оружие, взрослая особь способна уничтожить город десятикратно крупнее Бердыча! Почти как десятикилотонная атомная бомба.
И все равно концы с концами никак не свести! Draco обязаны сторониться людей, нападают в единственном случае – при вторжении на их территорию. Это естественно, в противном случае драконы представляли бы реальную опасность для обитателей Меркуриума. Изменилась генетически заложенная схема поведения?
Хватит! Моя несчастная соображалка окончательно перестала работать. Чертовщина – вот единственное слово, которым можно охарактеризовать происходящее на этой потрясающей планете!
– Давай собираться, Карасик, – сказал я мерину. – Пора в дорогу, мы и так задержались… Еще одно такое приключение, и я сам сбегу с Меркуриума, никакого отзыва не понадобится!
Одновременно с этим я твердо знал: никуда я отсюда не денусь. Променять развеселый Меркуриум на тихую и благополучную жизнь на Граульфе или Лации? Покорнейше благодарю!
К вечеру мы с Карасем без каких-либо эксцессов добрались до Бороградека и устроились на постоялом дворе. Следующим днем пришлось нанести визит в городскую управу, получить дозволение на осмотр определенной группы простецов. «Княжий лист» подействовал безотказно, мне предоставили в помощь андроида-монаха, и мы отправились в рейд по окрестным деревням.
Итоги превзошли самые смелые ожидания. Пан Щепан будет в восторге.
* * *
– Тридцать семь эпизодов, у четырех этнических типов, произведенных в различных технозонах. Сроки небольшие, от нескольких недель до четырех месяцев. Говорить о случайных нарушениях в технологии клонирования бессмысленно. Мы имеем дело не с частным случаем, а с системой. Надо срочно докладывать в Университет и принимать меры.
– …Это катастрофа! – Несчастный пан Щепан едва только не плакал. Я беспощадно вывалил на него ворох фантастических новостей, привезенных из четырехдневного путешествия на северо-восток, и привел обожаемого шефа в состояние, близкое к каталепсии. – Что теперь делать, а?
– Скрывать или умалчивать бессмысленно. Готовим подробный доклад, прикладываем к нему фактологию и делаем вид, будто мы тут абсолютно не при делах. Контроль за клонами осуществляет Совет Первых, в его же ведении находятся технозоны, мы только консультируем. Отобьемся как-нибудь!
– Твоими бы устами, – скривился пан Щепан. – Мир рушится! Хочешь еще один сюрприз?
– Что опять?
– Позавчера несколько «красных меток» переместились из арктической зоны отчуждения в океан. Я вначале подумал, что система биосканирования вышла из строя, но после дополнительного тестирования выяснилось: датчики планетарной сети наблюдения в полном порядке. Существа класса «Inferno» – в море. Осознаешь?
– Они же не приспособ… – начал было я, но осекся на полуслове. По спине пробежал нехороший холодок.
– Дошло наконец? – грустно вздохнул Щепан. – Нечисть вдруг начала осваивать новую среду обитания. Океан нам неподвластен, все центры наблюдений расположены на материках. Выводы сам сделаешь или подсказать, чем всё кончится?
– По-моему, нам будет проще немедленно застрелиться, – угрюмо заметил я. – Чтобы не мучиться в дальнейшем.
– Изменения в «Легенде» происходят с невероятной стремительностью. Если так будет продолжаться, к зиме мы не узнаем Меркуриум. Готовься к худшему, Николай. Когда составим доклад по обстановке, на Граульф отправишься ты.
– Смерти моей хотите? Да меня там в клочья разорвут!
– Я напишу епископу Карлштайна прошение о твоей канонизации. Хочешь стать святым? Начнем твоим именем бесов изгонять…
– Пошлейший юмор, пан Щепан! У меня складывается отчетливое впечатление, что процесс идет обвально, его уже не остановить. А причины неизвестны, что бы ни думали в Университете. Как выражается мой готийский знакомец Зигвальд Герлиц – врата ада открылись.
– Зигвальд – необразованный варвар с уровнем культуры, будто у питекантропа. Одного у готийцев не отнимешь: они способны чувствовать. Инстинкт, ощущение опасности, предвидение на высоте; с нами, людьми цивилизованными, не сравнишь. Со временем готийцы стали ближе к природе, спасибо искусственной деградации.
– Хоть какая-то польза от «Легенды»…
Глава четвертая
Второй рассказ Степана Королева
ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ НЕОФЕОДАЛЬНОЙ ЭПОХИ
Баршанце-Бьюрдал.
8-12 августа 3273 г. по РХ
Пан алхимик меня честно предупреждал: Зигвальд и его родственники являются людьми решительными, твердыми и не ищущими компромиссов. Никаких половинчатых решений, никаких сделок. Холодный климат Готии, жизнь почти в первобытных условиях и постоянная угроза, исходящая от «мистической» составляющей меркурианского бытия, полностью изменили психологию людей – бездеятельность и нерешительность здесь невозможны, не выживешь.
Готийцы, особенно живущие далеко к северу на полуострове Лейгангер, считаются наиболее варварским народом планеты, они скатились по «шкале одичания» до уровня военной демократии древнегерманского или древнескандинавского образца, споры и конфликты решаются на альтинге, король – фигура декоративная, никакой реальной власти не имеющая. В случае начала войны предводители дружин избирают единого командующего (опять же им может оказаться не король, а наиболее удачливый и доблестный вождь), по окончании боевых действий армия распускается по домам.
Идеальная демократия подразумевает, что любые важные решения принимаются советом семьи или союза племен. Семейства в Готии обширны, большинство дворян, обитающих в радиусе сотни километров от Берлоги Зигвальда, приходятся ему родней; родство у готийцев исчисляется до девятой степени, то есть девятиюродный брат тебе – как единокровный, а дядя со стороны матери для ребенка ближе, чем отец: пережитки матриархата, вернее полнейшая реэволюция семейных отношений.
Николай уверял, что при «благоприятных» обстоятельствах, лет через пятьсот Готия деградирует до общинного строя, с минимальным социальным расслоением – например, к простецам здесь уже относятся будто к настоящим людям, без присущего дворянам южных королевств пренебрежения.
