Гарри Гаррисон - 50 х 50
— Какие именно? Хочется добраться до «Аргуса» при свете дня.
* * *Капитан только протянул руку к двери радиорубки, как радист выскочил к нему навстречу.
— Я пытался связаться с «Аргусом» на всех частотах, капитан, включая самые низкие. Ничего. То ли корабль пуст, то ли экипаж… — он не договорил.
Капитан нахмурился.
— А поисковый радар? Они могут быть неподалеку.
Спаркс покачал головой:
— Я вглядывался в экран, пока перед глазами не запрыгали мушки. Ничего и никого, ни землян, ни марсиан. А при том уровне разрешения, которым я пользовался, на экране можно увидеть все, что больше бейсбольного мяча.
Капитану Морану предстояло принять трудное решение. Лишних людей на борту не было, каждый обеспечивал на своем участке работоспособность жизненно важных систем корабля. Если он посылал маленькую поисковую группу, они могли попасть в передрягу, из которой самостоятельно не выбрались бы. А если бы поисковая группа не вернулась на корабль, остальные не смогли бы улететь на Землю. Но альтернатива маленькой поисковой группе была только одна — отправиться на поиски всей командой. То есть оставить корабль пустым, продублировать случившееся на «Аргусе».
Моран минуты полторы сражался с возникшей дилеммой, потом включил громкую связь.
— Всем внимание. Через пятнадцать минут выходим из корабля все вместе. Надеть спецкостюмы и взять оружие. Время пошло.
* * *Когда все стояли на красном песке, Моран захлопнул люк, заблокировал его кодовым замком. А затем, развернувшись в линию, они медленно двинулись к «Аргусу».
Еще не дойдя до него, увидели открытый люк. Признаков жизни «Аргус» не подавал. Вскоре они стояли перед черным зевом. Полнейшую тишину нарушало лишь шуршание песчинок, которые тащил ветер. Капитан повернулся к пилоту Синкли. Тот раскраснелся и тяжело дышал: после длительной невесомости даже относительно короткое расстояние и при меньшей, чем земная, силе тяжести далось ему с трудом.
— Акустическая граната, — прошептал Моран.
Синкли отцепил одну из висевших на поясе гранат, протянул капитану. Тот выдернул чеку, на счет три бросил в люк. Прогремел взрыв, Моран ворвался в корабль до того, как стихло эхо.
Никого. Ни с первого взгляда, ни после тщательного обыска. Капитан прошел в опустевшую рубку, пытаясь понять, что же произошло.
Моран читал судовой дневник, когда услышал крик часового, оставленного у люка. Бросился к шлюзу. Там уже толпились его люди. Моран протолкнулся к люку.
Их было четверо. Очаровательные девушки, если не обращать внимания на светло-зеленую кожу.
— Лучшие представительницы аборигенов встречают дорогих гостей, — прокомментировал кто-то из астронавтов. И замолчал под суровым взглядом капитана.
Но, похоже, их действительно встречали, и встречали с открытым сердцем. Однако капитан настоял на том, чтобы девушек обыскали. Что и проделали, ко всеобщему удовольствию. Объясниться толком не удалось, сказывался языковой барьер, но девушки знаками показали, что им нужно: они хотели, чтобы астронавты последовали за ними к каналу. Насчет реализации этого предложения некоторые сомнения возникли только у Морана. Он выставил около девушек охрану и отвел офицеров в сторону посоветоваться.
Но иных вариантов у них, похоже, не было. Они прибыли, чтобы найти экипаж «Аргуса», а помочь в этом им могли только зеленокожие девушки. Других представителей разумной и неразумной жизни не просматривалось.
Хорошо вооруженные, они могли дать отпор любому врагу. Но девушки сияли от счастья, и экспедиция все больше напоминала пикник. Особенно когда они увидели выстроившиеся на берегу лодки. В каждой сидели по две-три зеленокожие, не менее очаровательные девушки. При обыске ничего подозрительного обнаружить не удалось. Моран разрешил своим людям грузиться на лодки, по одному на каждую.
Едва заметное течение подхватило и понесло лодки. Большинству уже казалось, что эта дорога ведет в рай. Капитан Моран выкрикивал приказы, но астронавты предпочитали пропускать их мимо ушей. Долгий полет в крошечном корабле и внезапная смена обстановки не способствовали укреплению дисциплины.
Лишь один инцидент нарушил благостную атмосферу прогулки по воде. Доктор Кранолски, у которого страсть к новым знаниям возобладала над либидо, провел детальный осмотр своей лодки. Потом вплотную сблизился с лодкой капитана.
— Нашел кое-что любопытное, капитан. Только не пойму, что это может означать.
Проследив взглядом за указующим пальцем доктора, Моран увидел едва заметные царапины на одном из сидений. Присмотревшись, понял, что это не просто царапины, а буквы.
— Вроде бы ПАУ… Мог их написать кто-то из экипажа «Аргуса»?
— По-другому и быть не может! — воскликнул доктор. — Невозможно представить себе, чтобы у марсиан был такой же алфавит, что и у нас. Но что они означают?
— Они означают, что экипаж «Аргуса» прошел этим путем, — ответствовал капитан Моран, — и нам надо держать ухо востро. Не чувствую я себя в безопасности на этих лодках. Но по крайней мере девушки при нас. Если за ними кто-то стоит, едва ли они что-нибудь предпримут, пока девушки находятся у нас в заложниках.
Скорость течения все увеличивалась, лодки неслись меж широких берегов. Тревога Морана нарастала, и он выхватил пистолет, услышав крик доктора.
— Капитан, я все думаю над этими буквами. Вполне возможно, что этот человек хотел написать слово «паук».
Моран опустил пистолет, мрачно глянул на Кранолски.
— Где вы видели пауков, доктор? На лодках их нет, кроме этих женщин, мы не видели на Марсе ничего живого. Может, он имел в виду водяных пауков? Если и так… что из этого?
Исходя из гипотезы капитана, доктор Краловски уставился на воду. Капитан Моран прокричал очередной приказ, требуя от своих людей повысить бдительность, но лодки все дальше относило друг от друга, так что кто-то приказа не услышал, а кто-то прикинулся, что не слышит. И капитан чувствовал, что на самых дальних от него лодках астронавты так увлеклись девушками, что забыли обо всем остальном. А лодки все набирали скорость. И только присутствие девушек хоть как-то успокаивало Морана.
Вдали показалась черная точка. Капитан попытался понять, что это такое. Но его отвлек голос Кранолски.
— Капитан, логика говорит за то, что человек, нацарапавший эти буквы, полагал, что это важно. Возможно, ему не хватило времени, чтобы написать все слово.
— Не надо фантазировать, доктор. Есть дела поважнее.
Но впервые за время службы доктор Кранолски позволил себе не согласиться с капитаном:
