Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 11
Фишер вздохнул и ответил:
— Меня допрашивали вдоль и поперек.
— Я знаю, мне докладывали, только вас спросили не обо всем. Лично у меня к вам вопрос, на который я хочу получить ответ.
— Да, директор?
— За время пребывания на Роторе имели ли вы какие-нибудь основания заподозрить тамошнее руководство в ненависти к Земле?
Брови Фишера поползли вверх.
— Ненависти? Мне казалось очевидным, что люди на Роторе, да наверное и всех остальных поселениях, смотрят на Землю свысока, считают ее отсталой, убогой и варварской планетой. Но ненависть… Откровенно говоря, сомневаюсь, что нас ценили достаточно высоко, чтобы возненавидеть.
— Я говорю о руководстве, не о населении.
— Я тоже, директор. Ненависти не было.
— Тогда я ничем не могу этого объяснить.
— Чего объяснить, директор?
Танаяма бросил на Фишера проницательный взгляд (сила личности этого японца была такова, что редко кто замечал, что он невелик ростом).
— Вы знаете, что эта звезда движется к нам? Прямиком к Солнечной системе!
Фишер вздрогнул и попытался отыскать взглядом Уайлера, но тот сидел в углу, прячась от света, падавшего из окна, и, судя по его виду, думал о чем-то своем.
— Хорошо, Фишер, садитесь, может быть, это поможет вам освежить память. Я тоже сяду. — Танаяма присел на край своего стола, свесив короткие ножки. — Вам было известно о направлении движения звезды?
— Нет, директор. Я даже не знал о ее существовании, пока агент Уайлер не просветил меня.
— Вы не знали? На Роторе такое не могло остаться неизвестным.
— Мне об этом не говорили.
— Но как раз перед стартом Ротора ваша жена стала радостной и возбужденной. Так вы сказали агенту Уайлеру. По какой причине?
— Агент Уайлер полагает, что именно она открыла эту звезду.
— Быть может, ей уже было известно о направлении ее движения, и она радовалась тому, что должно произойти с нами?
— Не знаю, директор, почему подобные мысли должны были доставлять ей радость. Уверяю вас, что действительно понятия не имею, было ли ей известно о направлении движения звезды и даже о самом ее существовании.
Танаяма задумчиво взглянул на Фишера, легонько почесывая пальцем подбородок.
— На Роторе все были евро? — вдруг спросил он. — Правильно?
Фишер широко открыл удивленные глаза. Ему давно не приходилось слышать этот вульгаризм — тем более из уст правительственного чиновника. Он вспомнил, что и Уайлер говорил о «белоснежках» на Роторе, когда Крайл только что возвратился. Тогда Фишер отнесся к его речам с легким сарказмом — и не обратил на них внимания.
— Не знаю, директор, — ответил он с сожалением. — Я не изучал их досье и ничего не могу сказать об их происхождении.
— Ну, Фишер, для этого не обязательно изучать анкеты. Можно судить по внешнему виду. Приходилось ли вам встречать на Роторе людей с лицами афро, монго или хиндо? Темнокожих? С эпикантусом?
Фишер взорвался.
— Знаете, директор, сейчас не двадцатый век! — Если бы он знал, как это сделать, то выразился бы покрепче. — Я просто не обращаю внимания на подобные вещи, как, впрочем, и все на Земле. Удивлен, что слышу от вас такие слова, и полагаю, что они могли бы скомпрометировать вас, если бы о них стало известно…
— Агент Фишер, не дурите мне голову, — ответил директор, с укоризной водя из стороны в сторону корявым указательным пальцем. — Я говорю о том, что есть. Конечно, мне известно, что сейчас на Земле расовым различиям, по крайней мере внешне, внимания не уделяется.
— Только внешне? — возмутился Фишер.
— Только внешне, — холодно ответил Танаяма. — Когда земляне отправляются в поселения, они сами собой сортируются. Почему так получается, если различия между людьми не существенны? В любом поселении все жители едва ли не на одно лицо, а если обнаруживаются не такие, как все, они оказываются в меньшинстве, чувствуют себя неуютно или их заставляют чувствовать себя неуютно, а лучше всего перекочевывать в другие поселения, где таких, как они, большинство. Разве не так?
Фишер понимал, что возразить нечего. Так оно и было, внутренне он принимал все это как данное.
— Что поделаешь, — ответил он. — Человеческая природа, каждый тянется к себе подобным… К соседям.
— Каждый, бесспорно, тянется к подобным себе. Потому что люди ненавидят и презирают тех, кто не похож на них.
— Существуют и поселения м-монго. — Фишер запнулся, понимая, что может смертельно обидеть директора — человека, оскорбить которого нетрудно и очень опасно.
Танаяма и бровью не повел.
— Я знаю, но евро еще совсем недавно доминировали на планете и до сих пор не могут этого позабыть.
— Остальные, возможно, тоже не могут забыть этого, и причин для ненависти у них не меньше.
— Но ведь это Ротор бежал из Солнечной системы.
— Это случилось потому, что они первыми изобрели гиперпривод.
— И отправились к ближней звезде, о которой было известно только им, звезде, которая мчится прямо к Солнечной системе и может ее погубить.
— Нам неизвестно, что знали на Роторе об этой звезде.
— Вздор, они знали обо всем, — проворчал Танаяма, — и бежали, не предупредив нас.
— Директор, почтительно обращаю ваше внимание на то, что такое предположение нелогично. Если они собираются обосноваться возле звезды, которая может погубить Солнечную систему, то ведь пострадает и их собственная планетная система.
— Ну им-то будет легко спастись, стоит только понастроить достаточное количество поселений. А у нас целый мир — восемь миллиардов человек, которых придется эвакуировать. Задача куда более трудная.
— Сколько же времени у нас остается?
Танаяма пожал плечами.
— Несколько тысяч лет, так мне сказали.
— Немало. Возможно, поэтому им и в голову не пришло предупреждать нас. Когда звезда приблизится, ее заметят без всяких предупреждений.
— И тогда на эвакуацию останется меньше времени. Они случайно обнаружили эту звезду. Мы бы тоже не смогли ее заметить, если бы не слова вашей жены и не ваша догадка — хорошая, кстати, — что искать нужно в той части неба, снимки которой отсутствуют в материалах Ротора. Они преднамеренно так поступили, чтобы мы узнали обо всем как можно позднее.
— Но, директор, зачем им было затевать все это? Из одной только беспричинной ненависти?
— Не беспричинной. Пусть гибнет Солнечная система со всеми ее многочисленными неевро. А человечество все начнет заново, руками одних евро. Ну? Что вы об этом думаете?
