Василий Головачев - Кладбище джиннов
Из дыры в облаке пара показался кибер, встряхнулся, как собака, разбрызгивая грязе-водяные капли, и подплыл к людям.
– Молодец, – ворчливо похвалил его Селим. – Хотя модуль все равно жаль. К тому же вряд ли он способен долго играть роль пробки под таким давлением.
– Как ему удалось закрепить модуль?
– Сначала он сделал зарубки с помощью «глюка» и чуть расширил дыру, затем испарил половину потока с помощью «неймса» и развернул в образовавшейся полости модуль.
– Гениально! Я думал, будет гидроудар.
– Ну, я тоже кое-что соображаю, – усмехнулся фон Хорст. – Кстати, можете свернуть шлемы, здешний воздух пригоден для дыхания, я проверил.
Они сняли шлемы и некоторое время принюхивались к запахам корабля, запахам сырости, плесени, тления, сгоревшего пластика, ржавого железа, дыма и огня. И лишь теперь вдруг ощутили угрюмую пси-атмосферу, пронизывающую весь гигантский корабль тревожной звенящей нотой. Отстроиться от этого не слышимого, а внушаемого «звона» не удалось впоследствии никому, и он сопровождал людей повсюду, словно в голове и в самом деле звенела басовитая гитарная струна.
– Ну, что, господа диверсанты, с прибытием на борт Ковчега? Будем двигаться дальше? Или сначала подкрепимся?
«Диверсанты» переглянулись и одновременно проговорили:
– Двигаться! – Зари-ма.
– Дальше! – Артем.
Селим засмеялся и направился в коридор, ведущий в недра корабля гиперптеридов.
Почти пять часов они блуждали по коридорам, трюмам и палубам колоссальной машины пространства, поражаясь их размерам и разнообразию геометрических форм. Уже после осмотра первых же попавшихся на пути помещений стало окончательно ясно, что разумные «птице-насекомые», создавшие корабль, действительно пришли из другой области Вселенной, где царят иные физические законы, а метрика пространства не исчисляется тремя измерениями.
Коридор, начинавшийся от сферической полости тамбура, привел разведчиков сначала в странное помещение, проросшее рядами скрученных как лопасти винта пластин, а потом в огромный грот неопределенных очертаний с оплывшими стенами и ребристым полом. Словосочетание «неопределенных очертаний» не вполне отражало истину, потому что форма грота на самом деле складывалась из множества пересекающихся объемных фигур, причем топологически связанных: сфер разного диаметра, эллипсоидов, гиперболоидов, цилиндров и конусов. На первый же взгляд все это сочетание форм казалось хаосом и действовало на психику угнетающе.
Вообще богатые неожиданными ракурсами архитектура и геометрия внутренних пространств Ковчега, не признающие острых углов и прямых линий, были далеки от эстетики земных человеческих форм, вызывая неприятие и отторжение. Неизвестно, пользовались ли строители гиганта такими понятиями, как «золотое сечение» и «золотой вурф», возможно, в их мире пропорции подчинялись другим формулам, но долго любоваться интерьерами помещений корабля десантники не могли. Уставали глаза, портилось настроение. Все здесь было чужое, нечеловеческое, странное, раздражающее, и психика людей реагировала на это, протестовала, заставляла стискивать зубы и тревожно оглядываться.
А «струна» пси-давления продолжала звенеть и звенеть, добавляя негатива в ощущения землян и полюсидки.
Проблуждав пять часов по верхним палубам левиафана, разведчики поняли, что так они могут бродить здесь год и ничего не найти. Следовало изменить тактику поиска и идти целенаправленно, а не наугад, хотя все понимали, что принципы, по которым строили корабль негуманоиды, оставались тайной за семью печатями. Тогда снова решили прибегнуть к помощи способностей Зари-мы.
– Здесь должен находиться центр управления кораблем, – сказал Селим. – А также трюм, в котором по легенде спрятан «живой» Демон. Конечно, мы могли бы установить «нульхлоп» в любом помещении, взрыв разворотит корпус, и корабль будет затоплен. Но кардинально проблемы это не решит, кто-нибудь из охотников все равно будет иметь шанс добраться до трюма. Поэтому нам надо сначала выйти на рубку управления, а потом через нее на трюм и заложить там бомбу. Возражения есть?
– Нет, – ответил за двоих Артем.
– Тогда, Зари-ма, напрягись и поищи «нехорошие» места внутри корабля. И трюм, и рубка должны фонить, то есть отличаться «по запаху» и влиянию от остальных помещений этой колымаги. Сможешь?
– Я пробовать, – просто ответила девушка.
Приготовления не заняли много времени.
Они в этот момент находились в овальном помещении с четырьмя «ванными» в полу, со светящимся бугристым потолком сизо-серого цвета, и Зари-ма устроилась в одной из «ванн», сначала в «кокосе», потом без него. Температура внутри корабля держалась на уровне двадцати шести градусов по Цельсию, и замерзнуть девушке не грозило. Поговорив с «духами», она заявила:
– Три очень темный совсем плохой яма и много пустота дрожит внутрь. Нет проходить! – Она подумала и добавила. – Враждебность и страх!
– Понятно, – кивнул Селим. – В другое время мы постарались бы обойти эти пустоты «со страхом», но именно они нам и нужны. Итак, где находится первая «темный яма»?
– Высота где мы есть.
– То есть чуть выше? Возможно, там и располагается рубка управления. Полетели, а то у меня что-то опять разыгралось воображение. Как бы чего не произошло.
Мужчины пристроились с двух сторон возле Зари-мы, кибер занял свое обычное место в арьергарде, и отряд устремился по извилистому, как кишка, тоннелю, соединяющему пустые камеры и залы внутри корабля, как кровеносный сосуд – органы человеческого тела. Артему пришло в голову, что, возможно, эти тоннели и в самом деле играли роль кишок или кровеносных сосудов, артерий и вен или же нервных волокон, особенно если негуманский спейсер был не построен, а выращен, как искусственный организм. Земные квазиживые аппараты и космические машины создавались именно таким образом.
С час они плутали по широким и узким ходам, выбираясь на ту палубу корабля, которую Зари-ма ощущала как «плохую темную яму», хотя внутри космолета и так почти везде было темно. Наконец отряд попал в одно из помещений верхней палубы, имевшее немыслимую форму пересечения множества овалов и бубликов, и Зари-ма указала на стену зала, проговорив:
– Много здесь всякий сложность и опасность.
– Осматриваемся, – бросил фон Хорст, подлетая к стене помещения, имевшей в свете фонарей цвет морской волны.
Артем тоже приблизился к стене зала, включая аппаратуру физического анализа. Увидел вздутие, ободком опоясывающее часть стены диаметром около трех метров.
– Кажется, это люк…
