Андрей Ливадный - Форма жизни
Лишь постепенно, по прошествии некоторого времени, он начал понемногу овладевать собой.
Скосив глаза, Дибров взглянул на тревожно сигналящий таймер и понял, что проснулся на тридцать две минуты раньше установленного срока.
Данный факт мог означать только одно — его мозг в период сна был возбужден сверх всякой меры и пробуждение, запрограммированное на обычный эмоциональный порог глубоко спящего человека, на самом деле произошло намного быстрее, чем планировалось дозами стимулирующих и пробуждающих препаратов. Он лежал, слушая назойливое попискивание таймера, и с внезапной, тоскливой ясностью думал о том, что не так давно казалось ему вопиющей несправедливостью: на поверку получалось, что военные медики были абсолютно правы, вводя ограничительный возрастной ценз на полеты в космос.
Из личного дела
Главное колониальное управление Европейского Союза. Отдел внеземных проектов.
Гриф: Для внутреннего пользования.
Объект: Дибров Андрей Николаевич.
Русский, 2360 года рождения, гражданство России (Европейский Союз).
Род занятий до заключения контракта с отделом внеземных проектов:
Пилот-внеземельник. Уволен по возрасту в звании капитана военно-космических сил России. Продолжать службу в силах наземного базирования отказался. Холост. Детей не имеет.
Данные медицинского освидетельствования: здоров.
Данные психосоматического зондирования: психически устойчив, логичен, рационален.
Прочие пометки: атеист.
Рекомендован на должность капитана межпланетного космического корабля «Янус».
Таймер наконец заткнулся, а он все лежал, ощущая, как неприятно холодит тело воздух отсека.
Он не пытался в эти минуты как-то оценить происходящее с ним. Дибров испытывал глубокое отчаяние. Впервые ему пришлось испытать столь потрясающее чувство подавленности, ненужности и даже более того — чуждости того мира, в котором он очнулся.
На эти переживания, усугубляя их, наслаивались другие, имеющие более тесную взаимосвязь с реальностью: Дибров отчетливо понимал, что, согласно полетной инструкции, он должен встать и немедленно пройти в медицинский модуль «Януса», предварительно вызвав туда Джоану Лори — своего штатного заместителя на посту командира, а затем объявить ей, что с его психикой творятся непонятные вещи.
Закономерным следствием такого поступка явится его отстранение от командования «Янусом», а это, в свою очередь, означало, что по возвращении на Землю он будет отстранен и от космических полетов, даже в том случае, если повторный тест на психическую устойчивость даст положительный результат. В космические корабли вкладывались такие баснословные суммы, что рисковать ими из-за человеческого фактора никто не станет. Офицер, с которым единожды произошел нервный срыв, пусть и не повлекший за собой никаких трагических последствий, автоматически отстраняется от полетов в дальнем внеземелье раз и навсегда. Этот закон, сформированный в среде военных, основывался на конкретном опыте и неукоснительно соблюдался всеми, в том числе и гражданскими компаниями.
Дилемма состояла не в личных амбициях Диброва как пилота и офицера, а в том, что после пятнадцати лет, проведенных в космическом пространстве, он не мог помыслить дальнейшей жизни без космоса.
Соберись в кучу, мысленно приказал себе Дибров, ухватившись руками за борта своей ячейки. Еще не случилось ничего страшного.
Этот мысленный окрик действительно помог ему прийти в себя.
Пробуждение на полчаса раньше срока и странный сон еще не означают, что наступил конец света, просто не надо нагнетать обстановку необдуманными поступками.
Выбравшись из камеры, он опустил ее колпак, ввел терминал в режим резерва и потянулся за одеждой.
В гибернационном отсеке стоял тот уровень деловых шумов, который для опытного астронавта отождествляется с термином «рабочая тишина» и обычно действует успокаивающе, словно шепот бесконечного доклада множества автоматических систем: у нас все в порядке...
Дибров вдруг понял, что неосознанно боится посмотреть на свое нагое тело.
Черт, это уже слишком, раздражаясь, подумал он.
Скосив глаза, он взглянул сначала на правую ключицу, потом на левую. Кожа на обеих была чистой, гладкой, без каких-либо дефектов. Никакого намека на раны и ртутный блеск.
Бред, самый натуральный бред. Он начал натягивать свежий комплект униформы и понял, что тело зудит. Ему хотелось залезть под душ и выскоблиться с ног до головы, смывая с кожи несуществующую дрянь.
Это можно было сделать в каюте — маленьком личном отсеке размерами два с половиной на полтора метра, расположенном на этой же палубе «Януса».
На консоли управления камеры Майкрофта вспыхнули первые сигналы, предупреждающие о процессе пробуждения.
Андрей менее всего хотел сейчас, чтобы Хью увидел его таким — злым, растерянным и нервным, застывшим посреди отсека со скомканной униформой в руках, поэтому он быстро натянул одежду и вышел, даже не взглянув на контрольные панели остальных камер.
* * *Войдя в каюту, он подошел к умывальнику и открыл воду.
В душ уже не хотелось, фантомный зуд прошел, а вот замешательство только усилилось.
Тонкая, упругая струя ударила точно в сливное отверстие небольшой раковины. На борту космического корабля все было продумано, даже такая мелочь. Одновременно включился вытяжной насос, отбирающий избыток влажного воздуха, и таймер. Ровно через десять секунд автомат перекрыл воду, а он все стоял, опираясь руками о края раковины и глядя на свое отражение в зеркале.
Как все цельные личности, Дибров был уязвим. Ахиллесова пята таких людей, как он, кроется в базовых ценностях, составляющих основу психики. Другой, менее логичный человек махнул бы рукой на странное, пугающее сновидение, списав все на какую-нибудь притянутую за уши мелочь вроде прочитанной в детстве книги, виденного, но позабытого фильма или просто на усталость наконец, но Андрей оказался в ловушке, потому что не верил в чудеса и беспочвенные явления.
Он не мог не обратить внимания на чрезмерную, скрупулезную детализацию своих грез. Сон, сотканный из обрывочных, расплывчатых образов, можно проигнорировать, да его и не вспомнить в полном объеме после пробуждения, а тут прослеживалась совершенно иная картина: сон слишком очевидно походил на явь. Такой яркий отпечаток могли оставить реальные воспоминания о происходивших в действительности событиях, но ничего подобного не было и не могло быть в жизни Андрея Диброва!
Он отошел от раковины, закурил, изменяя своей привычке воздерживаться от сигарет сразу после пробуждения, и сел в кресло перед отключенным терминалом персонального компьютера, стараясь припомнить все, что было ему известно по теории сна, пытаясь найти в своей памяти ту зацепку, которая поможет объяснить случившуюся с ним странность и тем самым восстановить душевное равновесие...
![Андрей Ливадный - Ответный удар [= Последний из бессмертных]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)