Виктор Зайцев - Прикамская попытка - 3
Глава пятая.
В июле 1779 года я всё-таки съездил в Нингуту, причём половину пути провёл в пассажирском вагоне поезда. Бывшие китайские пленные, почти полностью переквалифицировались в дорожные строители и шустро прокладывали железнодорожную линию от Быстровска на юг, к Нингуте. Поезда из Владивостока едва успевали подвозить рельсы, которые с колёс перегружали на баржи. Эти баржи, гружёные рельсами и продуктами для рабочих, сноровисто тянули против течения паровые буксиры. Дорогу мы прокладывали неподалёку от реки, так, что обратная выгрузка на берег а нужном месте и доставка к месту прокладки рельсов занимала немного времени. Тем более, что мастера прокладывали три участка пути одновременно. Глядя на результаты их труда, возникла надежда, что к зиме Нингута будет привязана к Быстровску железной дорогой накрепко. И, все опасения о китайском реванше отпадут.
Сама Нингута меня не впечатлила, напомнила старые среднеазиатские городки, с их пылью, скукой и глинобитными домиками. Так оно и было, сейчас от большого города мало, что осталось. Кроме нашего гарнизона, жителей насчитывалось десять тысяч. Остальные ушли на юг, в Китай. Грустное зрелище, хотя город стоял на реке и, по моим прикидкам, рыбно-консервную промышленность вполне можно организовать. Кому только продавать, вот в чём вопрос? Надо считать, думать. Состояние гарнизона, как и настроение бойцов мне понравилось. А чего нет понравится, коли их меняют каждые три месяца? Так, что в июле же я успел вернуться в Быстровск, где встречал очередных заводчиков из России. Они привезли с собой рабочих и станки, прядильные, волочильные, ткацкие и прочие. Прокл Нилин ещё весной через наших радистов передал заказ на технику и рабочих, в отсутствие конкурентов, он спешил развернуться.
- А это всё ваше, Прокл Савич, - показывал я Проклу Нилину на дремучие заросли конопли, мимо которых часами шёл наш поезд. - Не земля, конечно, а сама конопля. Руби, сколько душа пожелает, только спасибо скажу. Дорогу всё равно чистить надо. Верёвки и канаты твои покупать будем в большом количестве, пока их приходится у корейцев брать. На корабли много этого добра идёт. Для ваших ткачей мы тут хлопок закупили, попробуйте, говорят, не хуже льна ткани выходят. Давай, сразу договоримся, местных жителей не обижай и своим не разрешай, в случае чего, зови меня или моих помощников. Ты же не хочешь, чтобы твой завод сгорел?
- Что, были поджоги?
- Нет, слава богу, живём мирно, вокруг Владивостока всё больше русские деревни. Это здесь, у озера Ханка, всяких инородцев хватает, от корейцев до нивхов. Озеро, кстати, необычайной чистоты, не хуже Байкала, даже креветки водятся пресноводные. Ну, вроде наших раков, только меньше.
- Лён у вас растёт?
- Не знаю, может и растёт, если нет, так корейцы посадят. Понадобятся семена, скажи, закажу в Прикамске или Нижнем Новгороде, быстрее выйдет, чем самому везти. Только надо крестьян обучить лён теребить, или своих привезти из России.
Во Владивостоке опять хозяйственные хлопоты затянули меня. Много времени отнимали хлопоты Русской Дальневосточной кампании. Евграф Романов почти полгода объезжал наши острожки, побывал во всех городках и селениях аборигенов, даже на Курильские острова рискнул заглянуть Только после этого занялся бухгалтерией, принимал у меня дела, пересчитывал имущество кампании и сверял доходность. Мужчина он был дотошный, хваткий и опытный. По части ведения хозяйства на голову меня выше и грамотнее, так, что оставалось лишь радоваться, что у кампании такой руководитель. С его появлением, а они привёз не только дочерей, но и два десятка расторопных приказчиков, торговля увеличилась едва не на порядок. Многие трофеи, без дела лежавшие на складах, были посчитаны, переданы кампании в счёт нашей доли, и активно распродавались и обменивались у аборигенов на меха.
Символ РДК, три буквы, написанные славянской вязью золотом на красном фоне, появились во всех крупных селениях Приамурья. Романов взялся реализовывать почти половину продукции наших механических и железоделательных заводов, начиная от ружей и боеприпасов, заканчивая лопатами, косами, плугами и боронами. Именно его приказчики взяли в свои руки торговлю с башкирскими стойбищами, скупали у них скотину в обмен на ткани и оружие. При этом Романов понимал необходимость переманивания клиентов у привычных маньчжурских торговцев, и не рвался за сверхприбылями. К моему удивлению, он отлично понял идею демпинга (возможно, знал и раньше, но подыграл мне), после чего маньчжурские товары за пару лет просто исчезли в Приамурье, вместе с ханьскими торговцами.
Приказчики РДК организовали сразу пять экспедиций на Командорские острова за каланом, отправили туда шесть вооружённых нашими пушками шлюпов. Пусть всего одно орудие на носу, но наши пушки заменяли десяток классических орудий. Евграф согласился с нашей позицией об изгнании любых иноземных добытчиков из океанских широт, что севернее Владивостока. Для этого и нужны были орудия, чтобы гонять японских рыбаков, английских и французских добытчиков на их шхунах.
Понимал Романов и важность создания и поддержки сельских поселений на Дальнем Востоке, всячески способствовал закупкам зерна и скотины в первую очередь у наших крестьян по выгодным для них ценам. Он поддержал введённые мною пошлины на торговлю продуктами для инородцев, не пытался обойти их и не давал своим подчинённым. Мы много разговаривали с Евграфом о перспективах развития края, именно он, кстати, опасаясь не меньше меня приезда губернатора и смены власти, предложил организовать по образу Ост-Индской английской кампании экстерриториальные владения РДК. То есть, найти в океане один или несколько островов, желательно с незамерзающими на зиму бухтами. И, поднять над этими владениями флаг Русской Дальневосточной кампании, по примеру англичан, так популярных в Санкт-Петербурге.
Мало кто знает, но в конце восемнадцатого века все колонии и торговые точки британской Ост-Индской кампании в Юго-Восточной Азии, Китае, включая захваченные княжества в Индии, считались формально владениями Ост-Индской кампании, а не Британской короны. Сами англичане таким способом уходили от военных конфликтов с другими европейскими колонизаторами, той же Франции, Голландии, Испании. На жалобы дипломатов о нападениях и вытеснении войсками Ост-Индской кампании французских, голландских и прочих торговцев из лакомых колоний, англичане с чистой совестью отвечали, что это частное дело, корона тут не причём. Как говорится, "только бизнес, ничего личного". Правда, французы и голландцы отвечали тем же.
В результате по всей Америке и Азии два с лишним века шли беспрерывные войны англичан с французами, испанцев с англичанами, французов с голландцами и так далее. Но, официальных войн сами государства друг другу не объявляли, за редкими исключениями. Дипломаты продолжали улыбаться друг другу, монархи заключали союзы, вели дружескую переписку, а за пределами Европы их подданные азартно резали друг друга, делили захваченные колонии. По различным оценкам, на пике расцвета, личные войска Ост-Индской британской кампании составляли до сорока тысяч солдат и десятки военных кораблей.
