Стивен Кинг - Тёмная башня - 2 (Дверь между мирами)
Эдди обеими руками взъерошил себе волосы и пригладил их, на несколько секунд скрестил руки, чтобы можно было почесать оба плеча сразу, и сказал:
- Я думаю, да, потому что так мы ни до чего не договоримся.
- Отлично, - сказал Андолини. - Никто никому ничего такого не сказал, и никто никого не материл. - И, не поворачивая головы, в том же ритме добавил: - А ты, придурок, полезай обратно в фургон.
Коль Винсент, осторожно вылезший из кабины через дверь, которую Андолини оставил открытой, ретировался так поспешно, что стукнулся головой. Он подвинулся на сиденье и, ссутулившись, уселся на прежнем месте, потирая ушибленную голову и надувшись.
- Ты должен понять, что условия сделки изменились, когда на тебя наложила лапу таможня, - рассудительно сказал Андолини. - Балазар большой человек. У него свои интересы, и он должен о них заботиться. И у него есть люди, о которых он должен заботиться. И так уж вышло, что один из этих людей - твой брат Генри. Ты считаешь, что это - херня? Если так, подумай о том, в каком состоянии Генри сейчас.
- Генри в полном порядке, - возразил Эдди, но в глубине души он знал, что это не так, и, несмотря на все усилия, в его тоне слышался отзвук этого знания. Он слышал этот отзвук и понимал, что Джек Андолини тоже слышит его. В последнее время Генри то и дело вроде как вырубался. Рубашки у него были до дыр прожжены сигаретами. Один раз, открывая жестянку с кошачьим кормом для их кота Поца, он до кости разрезал себе руку электрической открывалкой. Эдди не понимал, как можно порезаться электрической открывалкой, но Генри сумел. Иногда кухонный стол после Генри бывал весь засыпан крошками и объедками, или Эдди находил в ванной, в раковине, почерневшие обгорелые завитки.
"Генри, - говорил он, - Генри, ты давай поосторожнее, ты уже не справляешься, ты ж на ходу разваливаешься".
"Ага, братишка, ладно, - отвечал Генри, - не дрейфь, у меня все под контролем"; но иногда, глядя на серое, как пепел, лицо и потухшие глаза Генри, Эдди понимал, что у Генри уже больше никогда ничего не будет под контролем.
Но то, что он хотел и не мог сказать Генри, не имело никакого отношения к тому, что Генри может засыпаться или засыпать их обоих. Вот что он хотел сказать: "Генри, по тебе похоже, что ты ищешь место, где бы лечь и умереть. Такое у меня впечатление, и я хочу, чтобы ты, едрена вошь, это дело бросил. Потому как, если ты умрешь, то для чего ж я тогда жил?"
- Генри в полном непорядке, - ответил Джек Андолини. - Ему нужен... как это в песне-то поется? Мост над бурными водами. Вот что нужно Генри. И этот мост - Il Roche.
Il Roche - мост к аду, - подумал Эдди. Вслух он сказал:
- Так Генри там? У Балазара?
- Да.
- Я отдам ему товар - он отдаст мне Генри?
- И твой товар, - сказал Андолини, - не забудь об этом.
- Иначе говоря, сделка вернется к норме.
- Правильно.
- Ну, а теперь скажи мне, что ты веришь, что так оно и будет вправду. Давай, Джек. Скажи. Я хочу посмотреть, сможешь ли ты это сделать, не усмехнувшись. И если сможешь, то я хочу посмотреть, на сколько у тебя вырастет нос.
- Эдди, я тебя не понимаю.
- Очень даже понимаешь. Балазар думает, что его товар при мне? Если он так думает, значит, он дурак, а я знаю, что он совсем не дурак.
- Что он думает, я не знаю, - безмятежно ответил Андолини. - Знать, что он думает, в мои обязанности не входит. Он знает, что, когда ты вылетел с Багамских островов, его товар был при тебе, он знает, что таможенники тебя свинтили, а потом отпустили, он знает, что ты здесь, а не на пути в Райкерс, он знает, что его товар должен где-то быть.
- И он знает, что таможенники до сих пор от меня не отлипли, как банный лист от задницы, потому что это знаешь ты, и ты ему это передал каким-то кодом по радио из фургона. Что-нибудь вроде "Сыра двойную порцию, а анчоусов не надо", так, Джек?
Джек Андолини молчал с безмятежным видом.
- Только ты сообщил ему то, что он уже и так знал. Как когда соединяешь точки на картинке, на которой уже разглядел, что там такое.
Андолини стоял в золотом закатном свете, который медленно становился оранжевым, как пламя в топке, и по-прежнему не говорил ни словечка, и вид у него по-прежнему был безмятежный.
- Он думает, они меня вербанули? Он думает, я у них на веревочке? Он думает, я настолько глуп, что меня можно держать на веревочке? Я его особо-то и не осуждаю. Я хочу сказать - а почему бы и нет? Наркаш на все способен. Хочешь проверить, посмотреть, есть ли на мне датчик?
- Знаю, что нету, - сказал Андолини. - У меня в фургоне есть такая штучка. Вроде ментовской рации, только она ловит передачи на коротких волнах. И уж так ли, нет ли, а только не думаю я, что ты работаешь на ФБРовцев.
- Ну да?
- Ну да. Так что - садимся в машину и едем в город, или как?
- А у меня что, есть выбор?
Нет, - сказал Роланд у него в голове.
- Нет, - сказал Андолини.
Эдди вернулся к фургону. Мальчишка с баскетбольным мячом все еще стоял на той стороне улицы, и его тень теперь была длинной, как стрела портового крана.
- Мотай отсюда, пацан, - сказал Эдди. - Тебя здесь сроду не было, ты никого и ничего в глаза не видел. Давай, уебывай.
Мальчишка бегом кинулся прочь.
Коль ухмылялся Эдди в лицо.
- Ну, ты, подвинься, - сказал Эдди.
- Я думаю, Эдди, тебе лучше сесть посередке.
- Подвинься, - повторил Эдди. Коль взглянул на него, потом на Андолини, который не посмотрел на него, а только захлопнул дверцу со стороны водителя и продолжал безмятежно смотреть прямо перед собой, точно Будда в свой выходной, предоставляя им самим разбираться, кто где сядет. Коль снова перевел взгляд на лицо Эдди и решил подвинуться.
Они направлялись в Нью-Йорк - и хотя стрелок (который мог только изумленно разглядывать шпили, еще более прекрасные и изящные, чем мосты, подобно стальной паутине переброшенные через широкую реку, и воздушные вагоны с винтами наверху, зависавшие в воздухе, словно странные рукотворные насекомые) не знал этого, местом, куда они направлялись, была Башня.
Как и Андолини, Энрико Балазар не думал, что Эдди Дийн работает на ФБРовцев; как и Андолини, Балазар это знал.
Бар был пуст. На двери висела табличка: "ЗАКРЫТО ТОЛЬКО СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ". Балазар сидел в своем кабинете и ждал, когда приедут Андолини и Коль Винсент с младшеньким Дийном. Оба его личные телохранителя, Клаудио Андолини (брат Джека) и Чими Дретто, находились при нем. Они сидели на диване слева от огромного письменного стола Балазара и зачарованно смотрели, как растет здание, которое строил Балазар. Дверь была открыта. За дверью был короткий коридор. Справа он кончался в задней части бара, за которой лежала маленькая кухонька, где готовили простые блюда из макарон. Слева была бухгалтерия и кладовая. В бухгалтерии еще трое балазаровских "джентльменов" - так их было принято называть - играли с Генри Дийном в "Счастливый случай".
